Прошёл месяц. У меня всё прекрасно, жизнь наладилась. У местных бомжей я хожу в авторитете, так как имею два высших образования. Надавав некоторым по лицу, я забил самые козырные точки. Живу я в заброшенном недострое. Добытого за день мне хватает на бутылку водки, жратву, сигареты. Женщины всегда доступны, одна, с вокзала, даже предлагала жить с ней, но я, наученный горьким опытом, послал её подальше, но она всё равно, иногда заходит. Она горячая женщина, правда, у неё на шее короста, но это совсем не заразно, так что, за стакан водки можно вполне сносно отдохнуть. Одежды у меня полно, целая куча лежит в углу моего гнёздышка. А больше мне ничего и не нужно.
Однажды увидел бывшую жену, но она сделала вид, что не знает меня, а может не узнала, ведь я отрастил бороду.
Но главное, что я счастлив. Я свободен. Я не завишу ни от кого. Я делаю то, что хочу: хочу – сплю, хочу – не сплю, хочу – пью водку, хочу – не пью. И мне плевать на мировой кризис. Пусть, хоть весь мир развалится, я буду жить так, как живу сейчас. Выборы, президенты, политика, экономика ко мне не имеют никакого отношения. Меня не трогает налоговая, санэпидемстанция, пенсионный фонд. Меня даже милиция избегает. Видите ли, запах мой им не нравится. Я понял, что такое свобода. Свобода – это когда ничего нет и ничего не нужно. Каждая вещь делает из тебя раба. Получив что-то, пытаешься это сохранить, потом хочется умножить и прибавить, хочется, чтобы как у всех, а потом, чтобы лучше. И вся жизнь проходит в непонятной борьбе за блага, которые требуют новой борьбы.
Сегодня у меня особый день. Сегодня я должен спасти человека. Так же, как спасли однажды меня. Делаю вид, что роюсь в баке. Пусть подойдёт поближе. Он не понимает сейчас, но потом скажет спасибо. Спасибо за свободу.
Неизбежность хэппи-энда
Сегодня посетителей было трое.
Утром прибежала дочь. Посидела пару минут на стуле, сложив руки на коленях. Он не открывал глаза. Просто лежал и слушал, как она сидит.
– Пап, ну я побежала, ладно? Меня друзья ждут.
Потопталась нерешительно на пороге и выскочила. Её удаляющийся смех он услышал за окном.
Затем пришла жена. Потрогала лоб, поправила причёску, погладила по щеке. Тоже тихонько посидела возле кровати. Он знал, что слезинка стекает по её щеке, и даже затаил дыхание, чтобы не спугнуть её. Затем зазвонил телефон. Она вышла в коридор, но он всё слышал.
– Да, я в больнице. Не могу. Сейчас не могу. Ну, потерпи, я скоро приеду. Не будь эгоистом. Он всё-таки мой муж, и я прожила с ним двадцать лет. Не смей такое говорить, мерзавец. Ну, хорошо, я еду. Вино? Хорошо, куплю.
Она вернулась в палату, поцеловала его в жёлтый сухой лоб, поправила одеяло и ушла.
Потом пришла боль. Сначала осторожная, лёгкая, как ветерок, пробежала, проверяя поле боя. И, убедившись, что ей никто не противостоит, захватила всё тело. Но он и ей не открыл глаза. Просто лежал, слегка дрожа, и слушал боль. Она говорила с ним на страшном, незнакомом языке, но он улавливал все эмоции, все интонации её речи. И ждал, когда она выговорится и умолкнет. Или когда придёт санитарка и сделает ему очередной укол обезболивающего.
Но пришёл врач. Сел рядом, пощупал пульс.
– Я знаю, что ты не спишь.
Он открыл глаза и посмотрел на доктора. Наверное, новенький, потому что никогда раньше здесь не появлялся. Лысоватый коротышка с пухлыми пальцами.
– Доктор, скажите, сколько мне осталось. Я устал.
– Не нужно об этом. Глупая тема. Мне не нравятся такие саморазрушительные вопросы. Могу сказать только одно – хэппи-энд неизбежен. Всё будет хорошо. Поверьте мне, как специалисту. Всё будет хорошо.
Больной попытался улыбнуться этой издёвке, но боль не дала это сделать.
– Да, уж, всё будет просто зашибись. Я одной ногой в могиле. Всё будет здорово! Жена уже крутит роман, и её новый хахаль будет стоять в сторонке от похоронной процессии и с нетерпением ждать, когда вдова освободится. Что может быть лучше? Идеальный хэппи-энд.
– Всё совсем не так. Посмотрите, вся жизнь – череда хэппи-эндов. Любая неприятность когда-нибудь заканчивается. А конец неприятностей – это что? Вот видите! Так что, не отчаивайтесь. Я помогу. Я просто мастер хэппи-эндов. Вставайте, я кое-что покажу.
– Очень смешно. Доктор, я лежачий больной. Моим пролежням больше лет, чем вам.
– Пролежни – не повод валяться в постели. Пролежни – это следствие. Давайте, вставайте.
И тут больной почувствовал, что может стать на ноги и даже идти. Он осторожно скинул ноги с кровати, тут же нащупал тапки, о которых уже давно забыл.
Доктор помог больному встать, придерживая под локоть.
– Вот видите, всё получилось. Моя терапия безотказна. Я дока по таким тяжёлым случаям. Так что не отчаивайтесь. Пойдёмте со мной. Как боль? Прошла?
Чёрт, боли не было. Ни одна клеточка тела не корчилась под пыткой. Она ушла так, что больной и не заметил её отсутствия.
Они вышли в коридор, прошли мимо шляющихся пациентов, спустились по затёртой сотней тысяч ног мраморной лестнице и вышли в больничный двор. После двух месяцев затворничества в стенах больницы, солнце казалось слишком ярким, небо пронзительно голубым, а листва на деревьях безудержно зелёной. Он даже защурился от таких ярких красок.
– Вы здоровы, – сказал доктор и пожал руку. – Это ли не хэппи-энд? Разрешите откланяться. Меня ещё ждут несколько тяжелобольных. Счастливо вам. Вот ваши вещи.
Он широко улыбнулся, протянул спортивную сумку и вернулся в больницу.
Бывший больной пошёл к воротам, оглянулся, прощаясь с клизмами, градусниками и пилюлями, и направился к скамейке под кустом сирени.
Интересно, что там в сумке. Уже забыл, какие вещи были на нём когда ложился в больницу.
Он открыл сумку и достал обруч, обклеенный фольгой. Следующим показалась небольшая арфа. Он повёл по струнам пальцами, извлекая из инструмента звон степных колокольчиков, жужжание пчёл над гречишным полем, гул битвы и шум ливня. И наконец, на дне сумки лежали два крыла: большие белоснежные, с перьями маховыми, пухом и подпушком, тяжёлые, основательные, слегка примятые от лежания в сумке.
Он поднял выпавшую на землю бумажку.
Для новичков. Инструкция по пользованию нимбом, арфой и крыльями. Дальше на картинках было нарисовано, куда надевать обруч и как прикреплять крылья.
Ему вдруг стало смешно. И легко. И свободно. Ощущение настоящего хэппи-энда. Хеппи-энд неизбежен. Для всех. Это так прекрасно! Это было лучшее, что случилось с ним за всю жизнь.
Женщина от сорока до пятидесяти
Уже два часа я ищу женщину в возрасте от сорока до пятидесяти. Не подумайте ничего такого. Я мог бы искать парня от двадцати до тридцати или, не дай Бог, девочку от шестнадцати до двадцати. Но сегодня у меня именно такая задача.
В принципе, женщины такого возраста не большая проблема, их сверстники-мужчины намного хуже. Или дутые индюки или алкаши. Не все, конечно. Попадаются вполне адекватные личности. Дело в том, что мужчин сложно застать дома в два часа дня. Они или работают или бухают. Женщины чаще бывают дома. Для мужчин нет аналога слова «домохозяйка».
Сегодня неудачный день. То ли магнитные бури, то ли иные аномалии. Такие дни бывают. Народ тупит повально и синхронно. В такие дни лучше с бутылкой пива сидеть в кресле и тупить вместе со всеми, но сроки поджимают. А срокам начихать на энергетические возмущения, происходящие в космосе.
В общем, статистика за последние два часа такова: пройдено семь стодвадцатиквартирных домов или сто шестьдесят восемь этажей, открыто умелыми ручками сорок два кодовых замка (всегда хотел узнать, зачем их ставят, если у семидесяти процентов замков код 38). Нажато восемьсот сорок звонков. Найдено восемнадцать женщин подходящего возраста. Возраст-то подходящий, а вот женщины – нет. Половина возомнила о себе бог весть что, не собираясь спускаться со своих божественных небес, чтобы пообщаться с каким-то мною. У двоих в зрачках плескался алкоголь, у четверых что-то там горело на плите, одна болела гриппом, а одна была полной дурой, о чём я прочёл в её глазах.