Пока я обдумывала, что бы такое предложить папе вместо его формулы, дверь в комнату со стуком распахнулась, и на пороге показалась Бланка.
— Ко-ко! — прокудахтала она и тут же исчезла.
Вот уж кто мастер мешать мне во время моих раздумий! Но я решила не обращать на неё внимания.
— Ко-ко! — послышалось снова, и снова в дверной проём просунулась её голова.
Я опять сделала вид, что не замечаю её. Но тогда Бланка принялась непрерывно открывать и закрывать дверь.
— Ко-ко!
— Ко-ко!
— Ко-ко!
— Да прекрати же ты! Не видишь разве, что я занята?! У меня час размышлений! — закричала я.
— «У меня час размышлений», — передразнила Бланка дурацким голосом.
Я почувствовала, что у меня чешутся руки, а ноги вот-вот сорвутся с места. Во мне словно всё закипело.
— Ко-ко!
Ну, это уж слишком! Я вскочила на ноги и, вцепившись в Бланку, изо всех сил пихнула её в плечо и вытолкнула из комнаты.
Она споткнулась о порог и со стуком растянулась на полу.
— Ты что, с ума сошла? — прохрипела Бланка, ловя ртом воздух.
— Сама с ума сошла! Зачем дразнилась? — прошипела я.
Бланка расплакалась и поковыляла прочь. Меня всю трясло от злости. Я попыталась успокоиться, но у меня ничего не вышло. Сердце колотилось как бешеное.
Тут в комнату влетел Данте. Злой как чёрт.
— Что ты тут устроила? — напустился он на меня.
— А что? Она первая начала! Мешала мне думать!
— Ты её так ударила, что её стошнило, — сказал Данте, рассвирепев.
У меня голова закружилась. Так всегда бывает, когда я слышу, что кого-то тошнит, ведь я этого боюсь больше всего на свете. Всё сразу начинает ходить ходуном, стоит мне заметить растёкшееся по земле мороженое, потому что оно немного похоже на рвоту. Но уж и не так сильно я её стукнула!
— Она упала! Сама виновата! Не надо было меня дразнить! — всхлипнула я.
— Держи себя в руках! — строго сказал Данте и захлопнул дверь.
Я сидела за письменным столом и смахивала слёзы, чтобы они не закапали моё последнее стихотворение, над которым я столько трудилась. Вообще-то Данте никогда на меня не сердится, и от этого мне было ещё обиднее.
И всё-таки это не я виновата: Бланка сама напросилась. А меня вечно обвиняют, потому что я не могу сдержаться, чтобы не дать сдачи. Стукнешь кого — сразу заметят. А вот дразниться можно и незаметно.
Я сидела в комнате и не решалась спуститься к ужину. Мне было стыдно и в то же время обидно, что Данте несправедливо на меня набросился. Я не виновата, что Бланка такая неженка и что её от каждого пустяка тошнит. Почему она просто не дала мне сдачи, как любой нормальный человек? Я легла на кровать, обняла своего любимого плюшевого мишку и притворилась, будто забыла про ужин.
Тогда за мной пришла мама.
— Ох, как же тут жарко! Прямо как в бане. Открой-ка форточку, Ева.
— Астрид, — поправила я.
— Открой форточку, Астрид, и спускайся ужинать. Бланке стало лучше.
— Она вредная, — сказала я.
— Давай сперва поедим, а после поговорим, — устало произнесла мама. — Пойдём.
Это был очень странный ужин. Бланка всё время косо поглядывала на меня. Данте обсуждал с папой разные уравнения и под этот разговор уплёл с космической скоростью четыре порции, так что еда мгновенно закончилась, а Юлле ещё и домой не вернулся. Он позвонил посреди ужина.
— Нет, — сказала мама своим самым строгим голосом. — Возвращайся домой, тебе надо делать уроки. Иначе мне придётся поговорить завтра с твоим учителем. Я всё равно собиралась это сделать, и ты знаешь почему.
А дело всё в том, что Юлле не больно-то любит школу и поэтому иногда пропускает занятия. Я даже обрадовалась немножко, что мама теперь сердилась на Юлле, а не на меня.
Когда мама пришла укладывать нас с Бланкой, она села на стул между нашими кроватями и раскрыла новую книгу — «Сказания о греческих героях». Мы получили её в подарок на Рождество, но ещё не успели прочитать.
— Вот что, девочки, — начала мама. — Мне не нравится, что вы ссоритесь. Вы сёстры и должны заботиться друг о друге.
— Астрид меня ударила, — пропищала Бланка.
— А Бланка дразнилась, — произнесла я как можно жалобнее.
— Бланка не должна дразниться. А ты — драться, — сказала мне мама.
— Вот если бы у меня была своя комната… — вздохнула я.
— И у меня, — подхватила Бланка.