– Это Тэмми Бенц, жена младшего священника Медфорда Бенца, – представил Хэмиш. – Тэмми, познакомься с Брендой Джейн Долливер.
– Я давно мечтала встретиться с вами, Бренда, – Тэмми говорила спокойным голосом и приветливо улыбалась. Идеально подходит на роль жены священника, подумала Би Джей; такая тихая, мягкая, непритязательная. Совсем не то, что я.
– Я должен вас покинуть, мне нужно приготовиться к службе, – сказал Хэмиш.
Бренда чуть не съязвила по поводу того, что он совсем неподходяще одет для ведения церковной службы, но вместо этого только подмигнула, глядя на его измятые шорты цвета хаки, грязные кроссовки и выцветшую футболку. Поняв ее взгляд, Хэмиш тихо засмеялся и пошел к боковому выходу.
Там его ждала пожилая женщина, с которой он, о чем-то заговорив, исчез за дверью.
– Пастор предупредил меня, что вы будете присутствовать, – сказала Тэмми, ее нежный голос звучал почти по-детски. – Хотите, я покажу вам, где тут у нас что?
Не обязательно, чуть было не ответила Бренда, но вспомнила, что обещала хорошо себя вести.
– Буду очень вам признательна, – сказала она.
– После службы, – начала Тэмми, – дети смогут заниматься, кто, чем хочет или играть на церковном дворе, пока женщины вот здесь, – она указала на небольшие помещения, расположенные по сторонам главного зала церкви, – будут шить лоскутные одеяла. Их продажа даст нам средства на закупку продуктов к Рождеству.
– К Рождеству? Так ведь сейчас всего лишь октябрь.
– Да, но Рождество – самый светлый праздник в году! – Лицо Тэмми осветилось радостью. – Мы уже понемногу готовимся. – Она пошла вперед по проходу. – Некоторые прихожане заняты кустарными поделками. Во всех комнатах кипит работа: многие уже мастерят украшения и подарки к Рождеству.
– Ничего себе вечерний молебен, – проворчала Бренда.
– Что вы сказали?
– Да нет, ничего. А что происходит на церковном дворе?
– Сегодня играют в софтбол.[2] В другие дни – в волейбол. Очень интересно наблюдать, особенно когда играет сам пастор. Конечно, иногда не позволяет погода, – продолжала Тэмми, – но сейчас стоит прекрасная осень. Может, в этом году сегодняшняя игра последняя, хотя площадка освещается.
Тут появилась миссис Би с детьми. Она предложила Бренде подкатить коляску поближе к алтарю, чтобы получше видеть службу. Тэмми последовала за ними.
На скамье экономка уселась рядом с Брендой, а девочки – по другую сторону от миссис Би. Церковь быстро заполнялась прихожанами, почти неслышно ступающими по полу и разговаривающими только вполголоса. В семь вечера, оглянувшись назад, Бренда увидела, что церковь на две трети заполнена людьми. По ее примерным подсчетам, здесь было около двухсот мужчин, женщин и детей.
Полилась органная музыка, и Би Джей взглянула на резной дубовый алтарь. Перед ним появился Хэмиш в синем облачении и белом пасторском воротничке. Теперь он выглядел настоящим священником, и Бренда почувствовала укол в сердце.
– Добрый вечер, друзья и соседи, – заговорил он красивым глубоким баритоном, который словно бы воспарил над головами верующих. – Прошу вас присоединиться ко мне в общей молитве. – Мягко заиграл орган, а Хэмиш, подняв голову, распростер руки над паствой, словно обнимая ее, и начал вечернюю службу.
Его голос завораживал Бренду. Он просил у Бога благословения на то и на это, благодарил за все. Он убеждал людей, что поведение каждого в будничной жизни гораздо важнее, чем формальное соблюдение церковных ритуалов. Потом попросил мальчика-служку прочитать отрывок из Библии.
Затем, сделав несколько объявлений, священник указал на Бренду.
– Я прошу вас всех молиться за скорейшее выздоровление женщины, которая сейчас гостит в нашем приходе, – сказал он. – Ее имя – Бренда Джейн Долливер, и она верит в чудеса.
Вот так-то – перед лицом сотен людей он снова сделал это: проник в глубь ее души, да еще вовлек ее в свою жизнь, причем так внезапно, что она растерялась. Своей необоримой силой, и словами, обладающими особой магией, он втягивал ее в мир, в котором сам живет.
Но это был чужой мир. Чужой и незнакомый. Какое-то огромное таинственное пространство, предлагающее ей доброту и заботу, способное лишить ее всякого сопротивления, сделать податливой настолько, что, когда придет час остаться одной, она окажется совершенно беспомощной.
Когда служба закончилась, рядом с Брендой засновали люди: певцы просили выдать им песенники, спортсмены спешили получить спортинвентарь, молодая женщина искала ключ от комнаты для поделок, старик жаловался на то, что сегодня нет кофе, дети перекликались, какая-то мать в панике искала потерявшегося ребенка.
Но понемногу порядок восстановился, нужные вещи нашлись. К Бренде то и дело подходили со словами участия, говорили, что будут молиться за ее выздоровление, выражали удовольствие по поводу того, что она поселилась в их городке. Но некоторые кривились, узнав, что она живет в доме пастора.
Улучив момент, Тэмми наклонилась к ней и прошептала на ухо:
– Наш пастор – красивый мужчина и к тому же вдовец, поэтому кое-кто считает, что молодая незамужняя женщина не должна жить у него в доме.
– Но это, же идиотизм! – взорвалась Бренда. – Хэмиш никогда бы не… Как они могут так рассуждать? Кроме нас, в доме миссис Биллингс и дети… Как же можно…
– Не расстраивайтесь, – Тэмми легко прикоснулась к ее руке. – Конечно, это смешно, но ведь есть такие люди, для которых приличия важнее всего.
Миссис Биллингс уже куда-то исчезла вместе с девочками, Бренда отклонила предложение Тэмми присоединиться к тем, кто шьет одеяла или мастерит новогодние подарки. Вместо этого она попросила новую знакомую показать ей спортивную площадку.
Это было довольно большое поле, с новой прочной трибуной и двумя рядами скамеек для зрителей. Группа, состоящая в большинстве своем из мужчин и подростков, уже делилась на команды. Когда команды выстроились одна перед другой, кто-то из игроков крикнул:
– Пастор, вы будете играть?
– А вы хотите, чтобы я играл? – откликнулся Хэмиш, уже снова в шортах, делающий легкую пробежку вокруг церкви.
– Ну да, у Вельмы нет сильного нападающего.
Подъехав к зрительским скамьям, Бренда стала наблюдать за игрой. В былые времена, вместо того чтобы с дурацким видом сидеть среди публики, она была бы в гуще событий. Ей и сейчас нестерпимо хотелось играть, чувствовать, как мяч с силой ударяется о рукавицу, хотелось развернуться вместе с мячом, посылая его, и радоваться, видя, как он ударяется о землю на другом поле. Хотелось чувствовать песок под ногами и удовлетворение от удачного броска.
Хэмиш вышел на поле и был встречен приветственными криками. Играл он с полной самоотдачей, и сердце Бренды билось от восторга: она видела, что он превосходит всех. Движения его были сильны и гибки, как у настоящего, хорошо тренированного спортсмена.
Но в разгар игры произошло нечто непредвиденное. Из церкви выбежала, заливаясь слезами, Энни. Девчушка споткнулась, упала на живот и заплакала навзрыд, уткнувшись носом в траву.
И тут Хэмиш Чандлер совершил, на ее взгляд, нечто невероятное.
Покинув игровое поле, он бросился к своей плачущей дочери, присел рядом на корточки, поднял ее с земли и начал качать на руках, успокаивая.
– Пастор, вы что, выбыли из игры? – крикнул кто-то.
– Считайте, что на время выбыл, – ответил Хэмиш, убирая с лица девочки мокрые от слез пряди волос.
Би Джей наблюдала сцену, потрясенная тем, что эта трехлетка могла отвлечь отца от такой захватывающей игры. Боже мой, вот если бы я так заплакала, думала она, мой отец просто обозвал бы меня «ревой-коровой».
Хэмиш не вернулся в игру. Он устроился на зрительской скамье рядом с креслом Бренды.