Но она не могла предвидеть, что, когда он возьмет ее лицо в свои руки, как в чашу, а его губы овладеют ее ртом, она почувствует себя потрясенной и беспомощной. Ничего такого не бывало с ней раньше, и она была не готова к чувственному натиску Хэмиша Чандлера.
Невольно ее левая, здоровая рука обвилась вокруг его шеи, пальцы распластались веером по его спине, по твердым, гладким мускулам, которые так приятно было ощущать сквозь кожу. Потом пальцы скользнули по его плечу, по жестким буграм бицепсов, поползли вверх по шее. И везде ее рука чувствовала сдержанную силу его мускулов, нежность и страсть.
И еще она ясно ощущала его мужеское желание. Рот его впивался в ее губы снова и снова, рука прижималась к ребрам, а большой палец скользнул по соску. Ее тело на все отвечало радостной взаимностью.
Никогда еще она не испытывала такого пьянящего ощущения. Не представляла себе, что такое вообще может быть. Ей только хотелось, чтобы это чудо никогда не кончалось.
Хэмиш первым прервал поцелуй.
– Не надо, – прошептал он, слегка отстраняясь, но все еще держа ее лицо в своих руках.
Но вот он нежно разжал их, позволив ей откинуться на спинку инвалидного кресла. Страсть, желание были написаны у него на лице, и все же он отпустил ее, коротко мотнув головой, что означало «нет».
Прошли долгие минуты, прежде чем к ней вернулась способность трезво мыслить, и она осознала, что они натворили. Вернее, что она натворила. Честно говоря, пыталась соблазнить его, как распутная девка.
Боже мой, до чего же я докатилась…
Тело ее остывало, приходило в себя, а она сидела, опустив голову, объятая жгучим стыдом. Страсть к мужчине лишила ее сил и воли. И тут в ней проснулся инстинкт самозащиты.
– Очень мило, – съязвила она. – Пытались меня убедить, что я настоящая женщина?
– Притворяться не было нужды, – ответил Хэмиш. – Вы более чем настоящая женщина.
Он медленно поднялся, глядя на нее сверху вниз. Бренда попыталась улыбнуться, сделать вид, что ничего особенного не произошло, но не сумела. Даже собрав всю свою волю, могла лишь наблюдать за ним, тоже старающимся взять себя в руки. Сосредоточилась на его лице, избегая смотреть на тело, созданное для того, чтобы возбуждать и соблазнять всю женскую половину человечества.
Расчесывая пятерней волосы и протирая глаза, словно только что проснулся, Хэмиш обошел кофейный столик, взялся сзади за ее кресло и покатил к лестнице.
Тут он опустился перед нею на корточки.
– Вы знаете, мы впредь не должны этого делать, – тихо произнес он.
Она разозлилась. С какой стати он берет на себя большую часть вины! Ей захотелось огрызнуться, но даже на это не хватило сил, и она только шепнула:
– Да, знаю.
– Я отношусь очень серьезно к интимным отношениям, – продолжал Хэмиш. – После Мэрилин. Она была… – Втянув в себя воздух, он попытался закончить фразу: – Она была… – Но так и не закончил.
Бренда понимала: слишком он благороден, чтобы сравнивать ее с женой. Сравнение не в ее пользу. Она хотела переменить тему разговора, но не знала, как это сделать.
– Теперь я стыжусь того, каким был прежде, – сказал он. – Я ведь не всегда был священником. Если честно, в святые отцы совсем не годился.
Хэмиш рассеянно убрал прядь волос с лица девушки.
– Не сразу научился тому, что знаю теперь. Не сразу понял, что мое прошлое – это дар Божий, наставивший меня на путь истинный. И я обратился к людям, не знающим, что каждый из нас – кузнец своего счастья. Не имеет значения, откуда ты пришел, с чего начал или что делал в прошлом. У каждого есть выбор, как строить свою жизнь.
Он медленно поднялся во весь рост.
– Несколько минут назад я забылся: предал Мэрилин и все, чему она меня научила. Забыл, кто я такой.
– Чему же она вас научила?
– Тому, что следует не просто спать с женщиной, а любить и уважать ее. И я никогда не пойду на меньшее.
Вроде меня, подумала Бренда; ее уколол скрытый смысл его слов.
Снова опустившись на корточки перед креслом, Хэмиш слегка пожал ее руку, лежавшую на подлокотнике. Видимо, понял, что она чувствует.
– Это не имеет отношения к вам, Бренда, это касается только меня, – сказал он. – А вы заслуживаете гораздо большего.
– Не хотите ли сказать…
– Нет, Бренда, вы не то думаете. Просто вы – первая женщина за много лет, возбудившая меня. – Он встал. – А теперь я отнесу вас наверх. И мы оба постараемся забыть то, что между нами произошло.
Подняв Бренду на руки, Хэмиш понес ее вверх по лестнице. Она прижалась к нему, закрыв глаза, и открыла их лишь тогда, когда он осторожно посадил ее на край кровати.
– Надеюсь, вы сможете раздеться сами, – сказал Хэмиш. – Простите меня за то, что я так поздно вернулся. Это случается редко. Спокойной ночи, – добавил он, уже когда замок на двери готов был щелкнуть.
Бренда с трудом освободилась от одежды, кое-как напялила ночную рубашку, приготовленную экономкой, потом улеглась и подтянула одеяло к самому подбородку.
Сон никак не приходил. Перед глазами стоял Хэмиш: красивый, сухощавый, с глазами голубыми, как небо, освободившийся от темного прошлого. И она – посторонний человек, ворвавшийся в его жизнь, напомнивший ему, о том, что прошлое способно пробуждать в нас забытые инстинкты.
Она же вовсе не хочет его любви, убеждала себя Бренда. Между ними ничего нет, всего лишь сексуальное влечение, которое нервирует, причиняет боль душе и телу. Нет, она совсем ему не пара.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Данное самой себе обещание встретить священника на следующее утро так, словно ничего не случилось, осталось втуне. Потому что миссис Би завладела ею еще до того, как Бренда встала с постели.
Поставив на ночной столик стакан апельсинового сока (Бренда успела заметить, что в дверную щелку заглядывает Энни, готовая в любую секунду пуститься наутек), миссис Би стала рыться в платяном шкафу, отодвигая одну за другой вешалки, потом в комоде, вытаскивая ящики и копаясь в их содержимом.
– Пора нам помыться, – объявила она. – Что бы вам сегодня надеть? Давайте сообразим… Пастор будет дома минут через сорок пять, он отнесет вас вниз, а потом у нас останется еще полчаса до приезда кареты медпомощи.
Почему-то в это утро у Бренды не возникло желания противоречить. Глядя на солидную фигуру экономки, на ее оживленное лицо, она всего лишь покачала головой. Уже после первого дня в этом доме ее раздражительность стала утихать. Миссис Би просто душа домашнего очага, думала Би Джей. Это было совершенно новое для нее ощущение.
С помощью костыля и миссис Би девушка приняла душ и оделась. Уже сидя на верхней ступеньке лестницы, она слышала, как священник вошел через черный ход. Прислушиваясь к его голосу, она собиралась с силами для встречи с ним лицом к лицу.
– Сегодня вечером у нас будут ужинать Медфорд и Тэмми, – объявил Хэмиш экономке. – Надеюсь, вы успеете что-нибудь приготовить.
– Сделаю жареных цыплят, – ответила та.
И вот он появился на лестнице, взглянул вверх и улыбнулся. Ее тщательно продуманное решение противостоять его чарам оказалось бесполезным. Он будто бы становился с каждым днем все красивее. Не говоря уж об улыбке, почти не сходящей с губ, и несокрушимом жизнелюбии.
Хэмиш поднял и понес ее без всяких усилий – впрочем, как всегда, – к подножью лестницы, где осторожно усадил в кресло. Пока он нес, рука ее лежала на его плече, и она чувствовала сокращение бицепсов под своей ладонью.
Когда он повернулся, чтобы уйти, Бренда остановила его:
– Послушайте, пастор Чандлер, можно задать вам вопрос? Что это за вероисповедание, разрешающее на вечерней службе всего минут десять молебна, а потом два часа чисто мирских игр?
Вопрос застал Хэмиша врасплох, но он тут же ухмыльнулся, с досадной легкостью игнорируя попытку задеть его.