– Хорошо.
– Справишься?
– Да.
– И последнее. Будешь пить, обедать или еще что – всегда плати сразу, как сделаешь заказ.
– Почему это?
– Поверь, так лучше. Ладно, отчет по телефону каждый час, если будут сдвиги, а если нет, звони в конце дня. Заканчиваешь в семь, – заключает Виноваль и, одним глотком допив кофе, прощается.
Паоло смотрит на ветровку в своей руке.
– Блин, надеюсь, никто не увидит меня в ней.
На улице он надевает куртку, глядя сквозь витрину перекусочной, как суетятся официанты, готовясь к открытию. Войдя – первый клиент дня, – устраивается на банкетке точно напротив дома 8. Продавцы действительно в курсе, принимают его, очевидно, за легавого в засаде. Это фишка недели. А забегаловка-то скорее турецкая, а не греческая. Двое за стойкой то и дело поглядывают в его сторону. Взгляды одновременно доверчивые и подозрительные. С одной стороны, рады помочь стражам порядка, с другой, говорит подспудная тревога тех, кто знает, что полиция не всегда ведет себя героически. Он быстро понимает, что в его интересах оставить их в подвешенном состоянии и старательно молчать.
Первые два часа – нескончаемая череда трудового люда, заказывающего кебаб с жареной картошкой, шашлык с жареной картошкой, мясо-гриль с салатом и жареной картошкой, курицу-гриль с салатом и помидорами без лука… Какой соус? Он уже знает их наперечет: майонез, острый, горчица, белый, барбекю, кетчуп, самурайский… Напротив него висит над кассой постер с изображением какого-то средиземноморского пляжа на засаленной глянцевой бумаге.
Он едва не пропустил ее. Это было скорее впечатление, чем что-либо другое. Он увидел, как вышел панк с собакой, серой блохастой помесью. Его взгляд вернулся к постеру, потом, инстинктивно, снова к панку, остановившемуся, чтобы свернуть сигарету. Соня Креманс стояла прямо за ним. Глаза Паоло слегка сощурились при виде этой своеобразной девушки. Она выглядит старше, чем на фотографии, на улице год идет за два. Метр семьдесят, подвижная, цвет лица оливковый, черты резкие. Он наводит зум, чтобы разглядеть ее поближе, и снимает. У нее шрам под левым глазом, под углом к ее впалым щекам, и это придает ей несговорчивый вид, далекий от ангельского взгляда на фотографии в его кармане. Джинсы, кроссовки, куртка от адидасовского костюма, белая с красными полосами, и стрижка chelsea haircut[11], усиливающая странность ее облика. Он не мог бы сказать, красивая она или просто необычная. Есть какая-то архаическая сила в ее манере двигаться, спокойно окидывая взглядом улицу, ничего примитивного, скорее что-то древнее.
Они идут вверх по улице к Опера-Бастий. Вот тут-то Паоло понял, почему следовало заплатить за чай с мятой сразу. Он кидается к кассе, где четверо рабочих в синих спецовках расплачиваются за сэндвичи и шутят с кассиром. Чувствуя спешку и нетерпение за своей спиной, они оборачиваются, вскинув четыре пары бровей домиком. Расслабившись, Паоло ждет своей очереди.
Он почти бежит по улице, молясь, чтобы они не сели в метро. Мелочи у него нет, билета тоже, а станция «Бастилия», он знает, узловая, где пересекаются как минимум три линии. Он видит их у входа в метро, где они побираются. Соня пристает к ранним туристам и торопящимся на работу служащим без особого успеха. Она неплохо смотрится, девушка из хорошей семьи в роли панкушки-сквотерши, поверить легко. Панк рядом с ней самый что ни на есть натуральный. Выбритый с одной стороны череп, засаленная парка французской армии, вся в анархистских наклейках и рисунках маркером, татуировки на руках и грязная кожа. Вид у него не злобный, просто безразличный ко всему окружающему. Паоло устраивается на углу переулка напротив и начинает щелкать фотоаппаратом.
Они проторчали там все утро и изрядную часть дня, по очереди сторожа собаку. Чтобы не рисковать потерять их еще раз, Паоло не решился отлучиться купить поесть и теперь умирает с голоду; время, кажется ему, совсем остановилось. Уже девять часов он торчит на этом углу. Ему осталось потерпеть два часа, и тут к ним подходит молодая женщина. Маленькая, темноволосая, округлости скрыты под темным пальто, черно-фиолетовый макияж, дырявые джинсы и поношенные кроссовки. Она выглядит моложе, чем Соня «Челси-герл», ее взгляд неуловим, скользит с одного на другое, ни на чем не задерживаясь. С полчаса они пьют пиво, которое принесла малютка, и курят сигареты, потом начинают собираться. Соня идет во главе группки в сторону улицы Риволи. Он следует за ними, и ему кажется, что она, на миг обернувшись, посмотрела на него. Метнувшись вправо, он отстает, ничего страшного, нагонит их позже, лишь бы не засекли с первой же слежки. Он отправляет Виновалю фотографии, отчитывается в последний раз за день и уходит, как и было условлено, в 19 часов.
11
Стиль стрижки, получивший название от его создателя, американского стилиста Челси Джеймса, вдохновленный панк-роком.