Они оба знают, что значит это «гостеприимство». Уже три года, как это продолжается, и такое молчаливое соглашение, похоже, устраивает всех. Секс, вкусные ужины вдвоем, долгие вечера – и это все. Это избавляет от душевных ран, которых они не могут себе позволить. Их ночи всегда оставляют у обоих послевкусие как удовольствия, так и печали.
Загасив сигарету о ствол дерева, Паоло видит выходящую группу пенсионеров и среди них Берди со старушкой, которую она держит под руку. Ее спутница оборачивается, продолжая шутить с друзьями, когда они удаляются в глубь парка. Небольшая рощица ограничивает владения с северной стороны. Женщина, несмотря на свой возраст, выглядит вполне здоровой, шагает бодро, с улыбкой на губах. Берди тоже улыбается, но иначе, чем в те вечера, когда она пила и шутила со своей компанией. Эта улыбка словно застыла на лету, он видит в ней скорее гримасу.
Они дошли до опушки леса, там остановились и, обменявшись несколькими словами, свернули под деревья. Паоло берет вправо от тропы, по которой они пошли. Он оглядывается и, убедившись, что его не засекли, углубляется в рощу. Она гораздо больше, чем ему казалось. Стараясь не хрустеть сухими ветками, он идет параллельно тропе, где виднеются две женщины. Останавливается, пропуская их немного вперед. Через несколько минут идет дальше по прямой и вдруг понимает, что не видит больше ни женщин, ни дома.
Он снова останавливается, прислушиваясь к малейшему звуку, который мог бы его направить, и замечает в нескольких метрах от себя разрушенный колодец, засыпанный землей. С него он наверняка их заметит. Взобравшись на холмик, он сразу видит крашеные волосы и розовую тунику старушки, сидящей к нему спиной. Они в двух шагах от него. Паоло решает подойти ближе, обогнув колодец, чтобы послушать, о чем они говорят, и, присев на корточки, ставит мобильник на запись.
От того, что он видит, телефон падает из рук. Записывать тут нечего. Старуха задрала платье до пупа, а ее трусы валяются на земле под ногами. Она прижимает к своему лону лицо Берди. Шумно, прерывисто дышит и что-то бормочет вполголоса, слов ему не разобрать. Одной рукой она крепко давит девушке на макушку, вжимая голову между своих ляжек. Через некоторое время он все же решается сфотографировать сцену, наверное, это будут самые омерзительные снимки в его жизни.
Берди копошится между ног старухи, пока та не испускает короткий хрип, содрогнувшись всем телом.
Она отстраняет лицо девушки и улыбается ей.
– Очень хорошо, Соня, ты делаешь успехи.
Лицо панкушки ничего не выражает. Оно утратило весь свой свет невинности. На несколько секунд ее глаза, два черных шарика, становятся двумя сполохами ненависти, устремленными на спину старухи, надевающей трусы. Паоло знает, что в эту минуту она готова ее убить. Женщина оборачивается, улыбаясь. Злоба мгновенно исчезает из глаз Берди, сменяясь той самой улыбкой-гримасой, которую он уже видел раньше. Она не здесь, только ее тело сидит на земле, пустая оболочка.
Старуха раскрывает ладонь, в которой оказывается скомканная банкнота, и протягивает ее девушке. Она поправляет тунику, а Берди утирает губы, словно желая стереть произошедшее. Женщина молча направляется к парку, даже не оглянувшись на нее, неподвижную.
Через несколько минут Паоло видит высокого пожилого мужчину, приближающегося по тропе.
– Соня, как мило, что ты навестила нас в такой солнечный денек.
Он расстегивает брюки, и они соскальзывают на землю.
Голос у него ласковый, но в глазах ни малейшей теплоты, только инстинкт собственника, желание обладать. Схватив девушку за волосы, он засовывает свой дряблый член ей в рот. Паоло, оцепенев, бессильно наблюдает сцену, как виртуальную картинку, не укладывающуюся в голове.
Так продолжается почти два часа. Мужчины и женщины сменяют друг друга, приходят с приветливым словом, уходят равнодушно, не прощаясь. Все заряжены энергией черных дыр и через свои половые органы алчно всасывают каждую искорку жизни Берди. Она сует банкноты в карман, даже не разглаживая.
Когда наконец уходит последняя клиентка, девушка поднимается, ерошит волосы, опустив челку на самые глаза, вновь превратившиеся в два черных шарика. Прислонившись к дереву, закуривает сигарету. Ее миндалевидное личико маячит серой звездой, метеоритом, заблудившимся в бесконечной ночи. На минуту она заходится нервными рыданиями, но ни слезинки не видно на ее щеках. Ее тело сотрясается в долгой судороге из самого нутра, сгибается в рвотном позыве, исторгая изо рта смесь спермы и желчи. Держась за дерево, она ждет, когда отхлынет волна и снова станут слушаться ноги.
Он следует за ней, когда она выходит из леса. Минуя тропу, ускоряет шаг, чтобы первым прийти к главному зданию. Женщина в розовой тунике ждет на скамейке под козырьком, листая журнал, этакая милая старушка, наслаждающаяся теплым весенним деньком.