– Вы кто – иностранка? – спросила меня участливая женщина. – Вы хотя бы понимаете, что мы говорим?
– Конечно! – воскликнула я.
– Мы вас не понимаем… Ну же, где ваш багаж? Где вещи?
– Я не знаю…
Я оглянулась в поисках моей сумочки, но ничего не нашла. Ни на серой постели, ни внизу, на столике.
– Я не знаю, где моя сумочка.
– Вы что-нибудь поняли? – обратилась проводница к моей соседке по купе.
– Нет, не поняла. Как же так – багажа нет?! А что на билете-то написано, кто она? Фамилия русская?
– Да нет у нее билета, – отозвалась проводница. – Я так ее взяла… Она сказала – до Татищева. Слышите, гражданка?! Вы же сами сказали мне, что вам до Татищева, вот и выходите.
Я не понимала, что она говорит. Вернее, понимала, да только это последнее слово было мне незнакомо.
– Послушайте, вообще-то я редко езжу на поезде, у меня есть машина… Мне надо домой. Срочно.
– Что она говорит?! Давайте уже поможем ей выйти из поезда.
Они подхватили меня под руки (сон продолжался, и меня это начало уже раздражать!), вывели в ледяной, продуваемый пронизывающим ветром тамбур и держали меня крепко за руки, словно я могла сбежать.
– Послушай, малахольная, деньги-то у тебя есть? – спросила блондинка, глядя на меня, как мне показалось, даже с каким-то отвращением.
– Конечно, есть… К чему такие идиотские вопросы?!
– Опять каля-маля… ничего не разобрать. А где вы живете? Можете назвать хотя бы свой адрес? Адрес!!!
– Конечно! – Я подумала, что во сне можно, ничем не рискуя, назвать место, где ты живешь. – В графстве Суррей, в Кобэме!
– По-моему, она не в себе…
– Может, довезем ее до конечной станции, а потом передадим в линейный отдел, а? Здесь, в Татищеве, ночью она замерзнет, подхватит воспаление легких.
Я не поняла, что это – линейный отдел. Я вообще ничего не понимала.
– У тебя родственники есть? Тебя кто-нибудь ждет?
Я не знала, что ответить. Дядя Мэтью умер в прошлом году. И какое им дело до моих родственников?
Я попала в какой-то кошмар и никак не могла высвободиться, выкарабкаться.
Поезд со свистом и скрежетом остановился.
– Стоянка две минуты, – сказали мне в спину и помогли сойти с высоких и крутых ступенек. Я спрыгнула на асфальтовое покрытие длинной, тянущейся вдоль железнодорожного полотна дорожки, оглянулась. Из спящего поезда больше никто не сошел. И в поезд тоже никто не поднялся. За мной захлопнули тяжелую металлическую дверь, и, как мне показалось, поезд тотчас же тронулся.
Я оставалась стоять одна на незнакомой мне станции. Без багажа. В продуваемом свитере и джинсах. Мне хотелось одновременно и есть, и пить, и прилечь где-нибудь, чтобы согреться.
Я сунула руку в карман и нащупала деньги. Достала, посмотрела, прочитала: сто рублей. Что это значит? И что в России (несложно было понять, что мой сон забросил меня в далекую Россию) можно купить на целых сто рублей? Может, в этом поселке или деревне найдется для меня недорогая гостиница с теплой водой?
Я побрела по дорожке, перешла железнодорожные пути, ярко освещенные станционными огнями, приблизилась к небольшому строению, на котором крупными буквами было написано: «Татищево». Что дальше? Открыла дверь, вошла. Там было намного теплее, в этом пустом зальчике. Окошко кассы было прикрыто дощечкой, мол, закрыто. В одной из стен была небольшая ниша, в глубине которой мирно спала старая рыжая кошка, вероятно, считающая, что станция – ее родной дом.
Воспользовавшись тем знанием, что это все же сон, я спокойно устроилась на жесткой деревянной скамье, поджала под себя ноги, сунула под щеку кулак и уснула. Сон во сне.
2. 2009 г., Саратов
– Глаша, это я, Валентина. Ты извини, что я звоню тебе посреди ночи. Но, думаю, если бы с тобой произошло то, что произошло час тому назад со мной, ты тоже бы как-то среагировала. Алло, Глаша, ты слышишь меня?
– Да, слышу, – проговорила Глафира сонным голосом. – Валя, что еще случилось?
– Я только что вернулась из Москвы. На поезде.
– С приездом.
– Послушай, может, я к тебе заеду? Все равно ведь спать не дам… История уж больно интересная.
– Ладно, приезжай. Все равно уже проснулась.
– Извинись за меня перед Адамчиком.
Валентина тихонько постучалась в дверь (не позвонила, чтобы не разбудить Адама) спустя четверть часа. Так быстро, значит, взяла такси. У самой никогда лишних денег нет, а она раскатывает на такси, подумала Глаша, на ходу запахивая пижамную куртку и зевая. Валентину она любила всей душой. Милая, симпатичная девушка, помощник декоратора в местном драмтеатре. При каждом удобном случае старается куда-нибудь поехать, как она говорит, посмотреть мир. Но дальше Москвы и Питера судьба ее еще никуда не закидывала. Прирожденный волонтер. Ходит в родильный дом, помогает бесплатно, моет полы, драит унитазы, даже соки покупает на собственные деньги тем беременным женщинам, которых никто не навещает. Ангел, а не девушка. Таких мало. Однажды, помогая одной пьяной женщине ночью, Валентина решила взять ее к себе домой, пустить переночевать, да влипла в историю с наркотиками. Лиза Травина, адвокат, у которой работала Глафира, помогла ей выбраться из этого пахнувшего большим сроком дела с наименьшими потерями. Так и познакомились.