Выбрать главу

 

***

 

Утро она встретила в лаборатории — той, где вытравливали набитые номера, взятые на учет татуировки и особо приметные шрамы. Вживляли фальшивые чипы с новыми личностями. Аларих делал это только своим, так он сказал. Пока Малая ожидала в коридоре, она успела наслушаться, как за дверью что-то жужжало, шипело, хрустело, и кто-то ругался, поминая Марса и всех его детей. Пахло горелой плотью.

А затем пришла ее очередь.

Она поежилась. Сталь холодила обнаженные лопатки. В стенах гуляло эхо — выстреливали шаги хирурга, прищелкивал пальцами Аларих, инструменты звякали в лотке, мерно гудела какая-то здоровая установка. Сама же Малая боролась с диким желанием вырваться и сбежать куда подальше. Ведь могла попросить остановиться, сказать, что передумала…

Шаги приблизились. Чей-то палец тронул шрам на брови.

— Откуда?

Аларих. Его голос.

— Не знаю, — ответила Малая, медленно замерзая. Зуб на зуб не попадал. — С… с детства.

— Сильно тебя приложили. Может, из-за этого и зрение плохое?

Родители никогда не говорили, как она его получила. «Упала», — отвечали и меняли тему. Упала и упала, Малая особо об этом и не думала. Так ли это было важно?

— Потерпи, сейчас уколю, не больно, — сказал хирург откуда-то из пятна яркого света. Голос оказался по-женски высоким и мягким; пальцы размяли ей кожу под глазом.

Ее уже кололи тем утром — вкачали что-то в сгиб локтя, отчего закружилась голова, а к горлу подступил горький ком. На этот раз игла впилась под глаз, быстро, как москит. Малая вскрикнула и рефлекторно дернулась, порываясь вскочить, но ремни на запястьях, лодыжках и лбу держали крепко.

— Потерпи, деточка... — пробормотал Аларих. Все это время он стоял рядом, неизменно прищелкивая пальцами. Звук выходил звонкий и хлесткий, как пощечина. — Сейчас схватит и будет не так больно... Будешь летать, как в храме на Сатурналиях.

Боль и правда ушла. Половина лица словно отмерла, перестала существовать. Малая хотела было потрогать щеку, но руку держал ремень. Пахнущая спиртом жидкость расползлась по лбу, затекла в глазницу, испарялась на коже.

— Помню, был я на прошлогоднем праздновании в Третьей курии…

Похоже, теперь Аларих обращался к хирургу. Тот поддерживать разговор не рвался. Молча щелкал тумблерами на гудящем аппарате. Мигнула дюжина индикаторов; Малая заметила бусины огней.

— Сущий Тартар. Один так нажрался, что пытался оседлать статую нимфы. Чокнутый пердун…

Хирург выпрямился — тень отдалилась, на лицо вновь упал свет лампы.

— Вы ее предупреждали? — осведомился он в ответ.

— Предупреждали о чем? — переспросила Малая, чувствуя, как сердце снова ускоряет ход.

Силуэт Алариха придвинулся ближе.

— Послушай, — голос снова был ласков. — Окуляр может не прижиться, тут как повезет.

— Такие случаи уже бывали? — Малая еле шевелила языком. Похоже, укол подействовал — в рот будто смолы налили.

— Разное случается.

Железные распорки ухватили веки левого глаза и раздвинули их, до ощутимого натяжения в уголках. В стальном лотке снова что-то лязгнуло.

— Сейчас немного пощиплет, — сказал хирург. Перед лицом пронеслась тени руки.

И Малая истошно заорала, срывая глотку.

 

***

 

Первый час в сознании она блевала. Оставила весь скудный завтрак в углу операционной — мозг никак не желал приспособиться. Все было таким пронзительно четким и ясным — с одной стороны. Живой глаз продолжал видеть лишь муть, и от этой разницы тошнило еще сильнее.

— Эй, эй. — Она почувствовала руки на своих плечах. — Сильно не нагибайся, кровь прильет.

Малая навела резкость на круглое, как бородатый мяч, лицо Алариха. Совсем не страшный. Бородатый, с холодными глазами и редкими рыжеватыми завитками вокруг лысины. Патриций, судя по тому, что на шее номера не было; но в спецовке рабочего. Может, раньше был номером, но свел татуировку.

— Давай, Малая, вставай.

Она кивнула и распрямилась. На одеревенелых ногах проковыляла в другой конец сумрачной комнатушки, разглядывая аппараты с блестящими боками. Осмотрела щипцы и похожие на спирали насадки для машин. Несколько полупрозрачных боксов с чипами размером с ноготь. Металлический стол, на котором извивалась совсем недавно. Впервые она видела, а не догадывалась.

Открывшееся стерильное царство её бы даже порадовало — приятно знать, что тебя оперировали в чистоте. Но в мякоть мозга словно сверло вворачивали. Медленно, с расстановкой. Малая подавила зазорное желание попросить еще инъекцию обезболивающего. Или крепкой настойки. Чего угодно, что могло дать ей отдых хотя бы на пару часов.