Консул вскинул брови.
— Я слышал лишь о несчастном случае.
— С вами тоже произошел бы несчастный случай?
Анк Туллий медленно кивнул. Отпил воды из золоченой бутылочки, которую подала секретарь. Положил ладонь — смятую артритом — себе на грудь.
— У меня кардиоимплантат. Всегда было слабое сердце.
Блондин покачал головой. Крыса поджал губы, что-то яростно печатая в своем коммуникаторе. Консул не обратил на них никакого внимания. Все это словно не касалось его, огибало, как звездный ветер.
— Они угрожали сломать его, если я не повлияю на одно судебное дело.
Луций подался вперед в нетерпении.
— Какое?
— Это связано с движением «Псов Свободы». С их лидером. Все, что могу вам сказать. Похоже, ваша девушка — одна из «псов», декурион.
«Псы Свободы». Террористическая организация, запрещенная Римской Империей. Состояла в основном из номеров. Время от времени они устраивали акции протеста. Взрывали здания, аэромосты и линии трансзонального экспресса. Борьба за равенство, так они это называли. Луций слышал о заключении их лидера под стражу. Эзоп, так его звали. Газеты пророчили ему двести лет крио. Сам Луций ставил на триста.
Почти смертная казнь. Многие не выживали и после пятидесяти.
Теперь все складывалось во вполне понятную картину.
— Вам нужно будет повторить это для суда.
— Исключено, — вмешался Крыса.
На сей раз консул кивнул.
— Никто не должен знать о моей слабости. Вы меня понимаете?
Больше, чем кто-либо. Луций проникся невольной симпатией к консулу.
Он все понимал, но не мог потерять единственного, важнейшего свидетеля.
— Мы можем заставить вас… — бросил последний козырь.
— С помощью чего? Видео? — Блондин сморщил нос. — Простите, но это смешно. Вас завалят судебными исками.
— Данная информация не выйдет за пределы этой комнаты, — добавил Крыса. — Если будет информация — звоните. И отправьте этих номеров в крио. Или к Плутону, на ваш выбор. Если покушение повторится, ответственным за него будете вы.
Он свернул коммуникатор, в котором делал пометки. Постучал получившейся трубочкой о стол и поднялся. Вместе с ним, как по сигналу, поднялись и остальные. Блондин провел рукой по волосам, которые явно интересовали его больше, чем допрос и вооруженный легионер. Консул Анк Туллий расправил складки тоги и глянул на Луция с высоты своего роста.
— Найдите их, декурион.
***
Чертов Анк Туллий.
Луций саданул панель лифта, вжался пылающим лбом в ледяную сталь и прикрыл глаза. Втянул воздух через зубы. В тупике. Он снова оказался в тупике, в бюрократической западне, где секреты трибуна стоили дороже, чем жизнь легионера.
Кабина замедлила ход. Луций выпрямился и вернул лицу строгое выражение. Еще не хватало, чтобы соседи по этажу видели его гнев. Легионеру не полагалось гневаться. Сильные эмоции — первый симптом нестабильности.
Апартаменты тонули в скисшем воздухе. Чувствовалось, что их редко посещали и еще реже проветривали. Вот и сегодня Луций только скинул ботинки, нарезал стопку бутербродов и повалился в кресло, продавленное в том месте, куда регулярно приземлялась задница. Задумчиво прожевал кусок ветчины с хлебом, созерцая ночную курию за стеклянной стеной.
И не успел он толком расслабиться, как в зале разнесся чистый и высокий звук коммуникатора.
Звонили точно не по работе — легионеры связывались друг с другом при помощи некса, не утруждая себя видеосвязью. Увидеть Луция желал лишь один человек...
Луций нехотя нажал кнопку приема и вновь растекся по креслу.
— Да, отец.
Из крышки коммуникатора выросло изображение отцовской бритой головы. Цецилий-старший по обыкновению не улыбался. Щурил светло-серые глаза, сердито поджимал жесткие, узкие губы. Сквозь него просвечивали выключенная панель на стене и доска с распечатками с мест преступлений. Фото оторванной ноги приходилось точно на нос голограммы.
— Звоню напомнить, что мы с матерью и сестрами ждем тебя на приеме в честь Тысячелетия Имперского Легиона. — Отец выпятил квадратный подбородок. Его обычное выражение, словно говорит с должником, а не с сыном. — Советую одеться подобающе. Синяя форма — не лучший выбор для светского выхода.
Луций размял переносицу. Сделал выдох, потом глубокий вдох. Никаких споров, только не сейчас.
— Ты знаешь, у меня работа. Мне не до приемов в центре.