Между ней и Энцо — куда больше.
Он припустил через линии подачи машин. Перекатился по капоту некстати вырулившего авто и помчался наперерез, по комьям каменистой грязи. Кто-то лающе захохотал. Кто-то загудел вслед.
Малая, похоже, услыхала погоню — побежала быстрее, вильнула в сторону и споткнулась. Раз — нелепо махнула руками, два — вывалилась на проезжую часть. Машины огибали её с ревом и визгом сигналов, а она металась между ними, так и норовя угодить на капот.
Одна машина едва успела уйти в сторону.
А вторая мчалась прямо на нее.
Малая сжалась и накрыла руками лицо.
Оставшееся расстояние Энцо преодолел длинным прыжком. Ухватил слепую за локоть, выдернул из потока и швырнул прочь с трассы. Фары слепили глаза, совсем близко. Энцо подпрыгнул, оттолкнулся от капота несшейся на него тачки, гулко стукнув ботинками, и бросил себя на обочину. Перекатился в придорожной пыли и развалился на спине, тяжело дыша в сумрачное небо. Перед глазами звезды плясали, тело как изнутри горело.
Вот же Марсова задница…
Энцо ощупал занемевшее плечо. Приземлился неудачно, но перелома не было. Он приподнялся и огляделся — не идет ли кто? За такие фокусы могли и морду набить. Но машины неслись дальше, сопла мелькали во тьме. Со стороны заправки кто-то кричал. Легионеров наверняка уже вызвали; стоило валить, причем быстро.
Тяжело дыша, Энцо отлепил от штанины сладко-розовую мятую этикетку, брошенную кем-то на обочину. Отыскал взглядом Малую и подошел к ней, едва сдерживаясь, чтобы не отвесить оплеуху. Черт, да ей стоило дать разок по роже, чтобы больше таких фокусов не повторяла.
— Ты что творишь?! — рявкнул он. — Жить надоело?!
Малая подобралась, привстала на локтях. Тело просвечивало сквозь мокрую майку. Паника исказила тонкое лицо.
— Тебе-то что до меня? — Она с трудом встала и попятилась. — Чего прицепился, извращенец? Тоже на инвалидов тянет?
Вот это было неожиданно.
Энцо вытаращил глаза. Сердце налилось тяжестью, заухало от вдарившего адреналина.
— А ну повтори!
Он шагнул ближе, ухватил Малую за плечи и тряхнул. Не рассчитал силу — девчонка побелела от боли, голова мотнулась.
— Моя сестра была слепой! — Энцо тряхнул её снова, так, что зубы клацнули. — Поняла? Хочешь сказать, я сестру свою хотел?! А?
— Тогда о каких деньгах ты говорил?! По коммуникатору! Я все слышала, не думай, что я…
— О деньгах на проезд, дура!
Малая ссутулилась, обмякла в его хватке. Мокрые волосы плетьми налипли на её лицо, и Энцо разжал пальцы, проклиная свою несдержанность. На бледных, покрытых песком плечах налились длинные красные отметины, особенно яркие на правой стороне — от имплантата, заменявшего Энцо руку.
А, да пошла бы она в Тартар, эта малолетка.
Он развернулся, вспахав рыжую пыль ботинками. И чего вдруг решил заделаться работником соцслужбы? Слепые подростки-бродяжки были делом легионеров, а у него и своих проблем хватало. Слепой не нравится его общество? Лучше сдохнуть под колесами? Боги в помощь.
— Извини… — донеслось вслед. Голос Малой дрожал, звучал сдавленно, как сквозь слезы.
Энцо не хотел останавливаться. Но всё же шаркнул по песку и замер.
— Прости меня. Я… Не уходи.
Он вздохнул, в отчаянии качнул головой. Быстро вернулся к Малой, ухватил за руку и потащил по обочине шоссе. Прочь от заправки.
Им стоило поймать попутку.
***
Энцо слишком много курил. Порой казалось, что табачным дымом воняло всё. Машина тряслась и громыхала, в кузов сочилась химическая дорожная вонь, что-то звякало в багажнике. На поворотах заносило так, что приходилось цепляться за разложенное по полу тряпьё. А сигарета Энцо невозмутимо вспыхивала точкой. Всю дорогу он молчал; лишь обменялся с водителем попутки парой фраз на непонятном грубом наречии. На похожем говорили рабочие в заводских подвалах.
Их подвезли только до Восьмой курии. Дальше пришлось идти пешком. Сперва по пустырю, затем по бетонной дорожке, рядом с которой низко гудело силовое поле. Энцо сказал, что по ту сторону была территория местного космопорта. Пески и камни сменились меленькой травкой, на которой было приятно сидеть. Солнце продолжало жарить косыми лучами, припекая лишь одну половину тела. Другая зябла в надвигающемся ночном холоде.
Привал они устроили только на закате, когда зыбкая пелена вокруг I-45 насытилась цветом и тенями.
— Так вот, малая, есть вариант, — откашлялся Энцо. — Я еду в Четвертую. У кореша есть работа. Может и тебя пристроить, если я замолвлю словечко.
— Какая работа? — насторожилась I-45.