Я не видела говорящих и могла представить их по голосам. Первый мог принадлежать лишь старшему офицеру, так как он был налит тяжеловесной волей и по-военному чеканил каждое слово. Мне он показался странно знакомым. Второй же, наоборот, подрагивал и звучал хоть и нервно, но на удивление мелодично, словно принадлежал певцу. Я уже и забыла, что пришла за деньгами, и обратилась в слух. Мне хотелось узнать, чем закончится спор и выторгует ли просящий лишнюю монету.
– Тебя не убили – считай это частью оплаты. Весь офицерский состав Лилий сейчас болтается вдоль дороги. Не веришь – сам сходи, посмотри. Тебе могут подарить такое же пеньковое ожерелье на шею, как и тем ребятам, и поверь – никто из моих солдат не будет возражать. Наоборот, может даже порадуются. Видишь ли, у нас не песенный легион, и бард нам не нужен. Ты можешь сейчас просто уйти на свой страх и риск, или же написать за десять монет одну жалкую песню для Алой Розы.
Бард… ну тогда все ясно. Эти нелепые хлыщи в шелковых шароварах, словно слепни, прилипали к легионам и сосали денежные запасы армии, изредка радуя генералов своими бездарными сочинениями. Обычно в качестве дара преподносились походные песни, восхваляющие доблесть командиров. А они неплохо зарабатывают. Тридцать монет, как же…
– Но милорд, я…
– Сгинь.
Я поняла, что разговор, к несчастию барда, завершился, но не успела сойти с дороги. Из-за шатра возникла высоченная тень и двинулась прямо на меня, легко, словно пушинку, столкнув с дороги. Мужчина даже не остановился и просто двинулся к синему шатру одного из генералов. Зато, разглядывая спину грубияна, я наконец-то вспомнила, кто это. Неудивительно, что голос показался мне знакомым. Какая честь – с дороги меня столкнул сам генерал Атос – лучший боец легиона Алой Розы, великолепный наездник и сотня-другая прочих громких титулов. Много историй об этом человеке-легенде я слышала в лагере. Но лишний раз болтать о нем легионеры не решаются. Поговаривают, что он терпеть не может сплетен и скор на расправу. В бою я стою от него слишком далеко, а в лагере он почти все время проводит в своем шатре.
Атос такой странный… Двухметровый крайниец со смуглой кожей и пепельно-серыми волосами, похожими на шапку из какого-то пушного зверя. Как он из-под такой шевелюры вообще видит поле боя остается загадкой. А сражается он, по слухам, просто прекрасно. Под доспехами, хоть и не видно, – гора мышц, будто он круглые сутки машет двуручным мечом. Я слышала, что он может перерубить человека пополам, – но это больше похоже на старушечьи байки. Как ни крути, но для его возраста – двадцать с небольшим – сделать карьеру генерала легиона было завидной судьбой. И кем бы он ни был за пределами легиона, этот парень определенно входил в число лучших бойцов Алой Розы.
Я не разглядела в нем особой красоты, хотя лагерные шлюхи сходили по нему с ума. Скорее что-то демоническое или звериное: вон как передвигается – быстро и бесшумно. Пока я размышляла, его уже и след простыл. Я подошла чуть ближе и заглянула за шатер. Там стоял бард, всхлипывая и прижимая к груди лиру. Нелепый петух в желтых панталонах – в лагере он выглядел еще более чужим, чем я. Но жалости почему-то не вызывал. Лирист, хе-хе.
Я вновь обогнула шатер и направилась к столу, который стоял с другого края. Не стоило забывать, зачем я здесь – за платой. На выдаче сегодня сидели два незнакомых мне солдата, исполнявших роль казначеев. Легионеры явно скучали. Один, что постарше, чистил гравировку на парадной кирасе и, кажется, до ужаса гордился своим офицерским чином.
– Эм… привет, – сказала я, помахав рукой. – Я Лис. Снабженец, третий отряд под командованием Генада.
Со вздохом офицер в кирасе начал листать огромный том, содержащий данные обо всех легионерах Розы, в том числе и о моем отряде.
– Лис сдох, – лениво проговорил он, тыча грязным ногтем в какую-то строчку. – О смерти сообщил кто-то из сослуживцев еще два дня тому назад.
Ну вот и дожили. Наверняка, это вредный старик, который поучал меня на поле. Мечта, мечта… А на деле попросту доносчик.
На войне такая вот шуточная запись о смерти может сильно осложнить жизнь. У меня, конечно, как и у всех бойцов легиона, была при себе грамота от отрядного капитана, подтверждающая мою личность, но воровство грамот у мертвецов тоже было делом обыденным. Получить деньги за себя и мертвого соседа было бы отличным заработком, не назначь генералы за подобный обман строгого наказания. Тем, кого ловили с чужой грамотой, полагалась веревка на шею. Если бы я пришла к шатру в первый же день, кто-нибудь из отряда подтвердил бы, что я – Лис, и вполне себе живой, но сейчас надежды было мало. Все зависело от того, в хорошем ли расположении духа офицеры на выдаче.