В зале у лестнице было много народу. Марина ходила с бокалом шампанского в руке. Увидев меня, она, с широкой улыбкой, подошла. Рядом с ней приблизилась и Мадина.
— Se sentir redondant, mon cher?[1]
— Laisse-moi , l’imbécile![2] — не задумываясь, выпалила я и прошла мимо. Краем глаза считала перекошенное лицо Марины. Мама, свободно владеющая французским, обучила меня языку к пятому классу. Жаль, правда, ругательств крепких я так и не выучила. Но не важно. Так Марина точно поймет, о чем речь.
Я шла к машине Пижона, чтобы сказать ему, что уезжаю. Довольно с меня. Я не смогу тут дальше продолжать играть какую-то там роль!
Машина медленно катилась по дорожке перед домом. Неподалеку от меня она притормозила и с водительской стороны выбежал сияющий Вадим.
— Рептилия! Ты видела?! Видела? Видела, как я проехал?
От вида раздираемого восторга мальчишки я не смогла сдержать улыбки. Следом за Вадимом ко мне шли широко улыбающиеся Пижон и Юсупов.
— Молодец! — я выставила большой палец.
— А еще! Смотри! — сияющий Вадим протянул мне мной же написанную бумажку, что Пижон должен был подложить в бардачок, — смотри, что я нашел! Читай!
— Великая искра – не то, чем кажется, — вслух зачитала я собственный текст, — ищи ее в мальчике-пианисте с темными волосами.
— Я – пианист! И у меня темные волосы! Прикинь!
Пижон смотрел на меня с нескрываемым одобрением, Юсупов с улыбкой. Вадим прыгал вокруг меня.
— Все совпадает! – подтвердила я.
— А теперь – в дом! — скомандовал Юсупов.
Вадим неохотно поплелся домой, что-то рассказывая отцу.
— Мне надо уехать, — сказала я Пижону, когда Юсупов с сыном были далеко впереди.
— Я помню. Подожди до вечера, пожалуйста. И я либо сам тебя отвезу, либо организую тебе безопасный трансфер, — ответил Пижон, глядя на меня.
— Я бы хотела сейчас, — сказала я и на мгновение засомневалась – действительно ли я хочу этого.
— Могу я попросить тебя задержаться еще на пару часов? — Пижон остановился и внимательно посмотрел на меня.
— Я только что послала Марину.
Пижон запрокинул голову:
— Ну почему ты не можешь потерпеть? Почему ты настолько несдержанна? Что она тебе сделала?
— Она меня бесит, — пожала плечами я.
— Слушай, — он положил мне руки на плечи, и вместо тяжести от плеч к кончикам пальцев побежали мурашки, — будь рядом со мной и все будет хорошо, м? Договорились?
От его слов во мне что-то надорвалось, и я рухнула к нему в объятия. Зарылась лицом в его рубашке, почувствовав тепло его плеча.
Спустя несколько мгновений я отстранилась, и, запустив руки себе в волосы извинилась.
— У меня небольшие проблемы. Прости. Я больше не буду. Минутная слабость.
— Все в порядке. Это отлично иллюстрирует, что у нас есть отношения. А то у некоторых могли закрасться сомнения. Идем внутрь. Холодно. Через пару часов будешь свободна. Обещаю. Пока можешь пойти переодеться. Сейчас все будут расходиться, готовиться к вечеру.
[1] Чувствовать себя лишним, мой дорогой?
[2] Оставь меня, дура
Глава 37. Мысли в постели
Марсель
Я поднялась в спальню. Проверила телефон. Пусто.
Легла на кровать.
Права ли Лика? У нее действительно были проблемы с деньгами. Точнее, с оплатой университета: деньги, что дали ей родители, до кассы ВУЗа не дошли, а осели в кармане ее парня. Который обещал все вернуть, но в итоге исчез вместе с деньгами. Лика оказалась на грани отчисления. В итоге, у нее получилось взять академ (о чем она не сказала родителям), а потом и закончить университет. Правда, годом позже. Когда все вскрылось, скандал с ее родителями был грандиозным. Мне тоже досталось: ведь в растрате винили меня. В итоге на последний год обучения Лики мы с ней работали вместе. Часть своей зарплаты я вносила в нашу банку «Вышка Лики». Мы решили сохранить эту традицию и пообещали друг другу после разрешения проблемы с оплатой обучения складывать в банку деньги на наши с ней общие нужды. По разным причинам традиция не слишком прижилась. И, как правило, банка стояла у меня дома пустая.
Должна ли я тогда была продать мамину сумку? Лика права, денег бы хватило покрыть Ликино обучение и еще осталось бы.
Но ответ у меня однозначный: нет. Не должна была. Может, могла бы. Но уж точно не должна.
Эту сумку частенько носила моя мама. Она ее трогала. Складывала туда свои вещи. Там до сих пор лежат какие-то ее бумажки. Ключи от квартиры, которой больше нет. Пластыри – мама часто натирала ноги в новых туфлях, поэтому в каждой сумке у нее лежало по упаковке пластырей.
Я не знаю точно, как сумка оказалась на заднем сиденье ее машины, которую она оставила на парковке на улице. Может, она возвращалась после йоги и пошла домой просто со спортивной сумкой? Или она была после магазина, а папа встретил ее у подъезда? Она выхватила ключ от машины, заперла автомобиль, подхватила пакеты, а сумку оставила?
Не знаю. Но сумка, такая живая, такая настоящая – это горазд сильнее просто воспоминаний, которых у меня навалом! Сумку я могу взять в руки! Зная, что ладонь моей мамы часто согревала эту ручку!
— Марсель!
Я вскочила.
— Снова кошмары? – рядом со мной на кровати сидел Пижон.
— Нет у меня никаких кошмаров, — я села на кровати, — я что, уснула?
— Да. Я смотрю, у тебя два любимых действия: вляпаться в заварушку и поспать.
— Который час? — я потерла лицо и поняла, отчего Пижон спрашивал о кошмарах – щеки мокрые от слез.
— Пять вечера недавно исполнилось. Пора бы переодеться к ужину.
Я кивнула и, взяв мамино платье, скрылась в душевой.
Глава 38. Он подглядывает?
Марсель
Пижон стукнул в дверь и сказал, что будет ждать меня внизу.
А я все никак не могла заставить себя одеться. Прижимая мамино платье, я словно боялась совершить святотатство, надев его на себя.
Отложив платье, я замотала гипс на руке и нырнула под душ – и плевать, что придется заново краситься! Хотя, почему заново? Я вспомнила, что косметичка все еще ждет на дне одного из пакетов: можно свободно подставлять лицо под теплые струи воды, не опасаясь, что тушь разъест глаза.
Черт! А где полотенце? Я встала на кафель ванной комнаты, оставив лужу стекающей с меня воды и тут же вспомнила, что полотенца, аккуратно свернутые, остались лежать на кровати. Хорошо, что Пижон уже вышел!
Я открыла дверь и на всякий случай выглянула из-за нее. Убедившись, что комната пуста, я голышом прошмыгнула к кровати. И именно в этот момент дверь в коридор распахнулась, и передо мной предстал Пижон! Вместо того, чтобы закрыть дверь, он встал как вкопанный и во все глаза таращился на меня!
Не знаю, сколько времени прошло (кажется, вечность), но мне удалось выудить полотенце из-под пакетов с одеждой, разбросанных на кровати, и кое-как завернуться.
— Насмотрелся? — со злостью спросила я у Пижона.
— Я за зарядкой вернулся. Сеанс эксгибиционизма не анонсировался, — буркнул он, взял зарядку и добавил, — все так же жду внизу. Если ты закончила спать, купаться и разгуливать голышом, надеюсь, ты все же соизволишь спуститься.
С этими словами он закрыл дверь, я прыснула от смеха, припомнил его обиженное лицо и вернулась в ванну.
Мне стало как-то веселее и легче после инцидента в комнате и я проворно нырнула в платье. Предварительно все же зажмурившись.
А когда я открыла глаза, то увидела… Насколько я похожа на маму!
Кончики моих пальцев тронули гладь зеркала – это я. Не она. Но…
Яркие рыжие волосы, зеленющие глаза в пол-лица. Это ведь мама!
Вторая рука потянулась к зеркалу – гипс стукнулся о чуть запотевшую поверхность. Нет. Это все же я.
— Ты часть меня, мамочка, — прошептала я своему отражению, — ты всегда будешь со мной!