Я сходила за косметичкой и с воодушевлением, которого я не испытывала от контакта с косметикой уже много лет, начала делать макияж. Я помнила, как с улыбкой наблюдала за мамой, которая, смеясь, говорила, что «достает лицо из косметички». А теперь, лишь надев ее платье, я почувствовала, как мамины любовь и забота расцветают во мне. Так, будто она сейчас здесь, рядом. И будто это она своей нежной, но твердой рукой наносит мне макияж.
Закончив, я широко улыбнулась своему отражению.
И мама улыбнулась мне в ответ.
Глава 39. Рибай, стриплойн или миньон
Марсель
На первом этаже отчетливо слышался запах жареного мяса. Гостьи в платьях сжимали в руках бокалы с вином и вальяжно прохаживались по залам первого этажа. В одном из которых были распахнуты стеклянные двери, выходящие на террасу заднего двора.
Я растерялась, заметив, что никто не одевается перед выходом на улицу, но потом поняла, в чем дело: терраса отапливалась. По периметру были расставлены мощные тепловые пушки, а посреди расположилась громадная установка – по всей видимости, барбекю. У «плиты» стоял Юсупов, деловито переворачивая куски мяса. В закатном солнце он выглядел лет на сорок, не больше. Он непринужденно болтал с несколькими девушками, то и дело посмеиваясь.
Наши взгляды встретились. Я смутилась и отвернулась, успев лишь заметить, как он склонил голову в приветствии.
— Прекрасно выглядишь! — сказал подошедший ко мне Пижон, — что тебе принести?
— Воды было бы не плохо. Или чаю.
— Чай ты проспала, воды сейчас принесу, — Пижон ушел.
Когда он вернулся, я разговаривала с одной из девушек. Практически вслед за Пижоном вошла Марина. В черном платье на тонких бретелях точно по фигуре. В руках у нее был бокал с красным вином. Лучи заходящего солнца подсвечивали напиток, заставляя его играть рубиновым блеском. Марина выглядела сногсшибательно. Если бы я не знала, какая она гадина – восхитилась бы ею.
Но, к сожалению, внутри у нее помойка. Поэтому стоит лишь ей открыть рот, как вся ее красота улетучивается. Вот и сейчас: она подошла к Юсупову и о чем-то с ним говорит. И даже улыбается. Но эта улыбка настолько неискренняя, что больше походит на оскал. И совсем не красит ее лицо.
Не понимаю, зачем улыбаться и цедить сквозь зубы? Почему просто не наорать? Ну, раз уж приспичило! Или «забанить» мужа и не общаться с ним, пока гости не уйдут, а потом уж проораться хорошенько – явно ж видно, что она злится на него.
Впрочем, она не только на него злится. У нее, может, хобби такое – на людей сердиться. Как Пижон говорит, у меня хобби вляпаться во что-то и поспать. А у нее – на кого-нибудь разозлиться. Начать ему жизнь портить.
В принципе, Вадим по ее стопам идет. Тоже напридумывал сначала, потом гадости собрался людям делать.
— Рибай, стриплойн или миньон? – задумавшись, я не заметила, как возле меня оказался Юсупов. Рядом стояла Марина.
— Не уверена, что она знает, что это, — широко улыбаясь, тихо процедила Марина.
Я закатила глаза и не удержалась.
— Марин, только о Вас стояла думала! Вы такая красивая! Глаз не оторвать! Но внутри такую помойку развели, что жуть просто! — я с безразличием наблюдала, как у Марины вытягивается лицо, а потом повернулась к Юсупову, — рибай, если можно. Средней прожарки. À point, для тех, кто французский учит.
Я прошла мимо хохочущего Юсупова и пунцовой Марины, не понимая, кто из нас троих поражен больше. После увиденного в ванной отражения мне казалось, что я стала сильнее и увереннее раз в сто. Улыбаясь сама себе, я отправилась искать Пижона. Куда он делся с моей водой?
Глава 40. Юсуповы
Марсель
Я зашла в небольшую комнату. Свет последних лучиков солнца лизнул стену через открытое окно, и помещение погрузилось в полумрак.
— Рептилия! Я тебя искал везде! — Вадим потянул меня за рукав, — слушай, а чего мне теперь делать-то?
— В смысле? – я не улавливала хода мыслей мальчика.
— Ну, если я и есть Великая Искра, то… Что дальше?
— Хранить ее, — я присела на подоконник у раскрытого окна, — твоя задача не только сохранить Искру, но и ухаживать за ней. Смотреть, чтобы она не превратилась в Великий пожар, сметающий все. И уж, конечно, не дать ей угаснуть!
— А как она может угаснуть? – Вадим облокотился на подоконник рядом со мной, снизу заглядывая мне в лицо.
— Так как Искра в твоей душе, то и заботиться надо о ней. Например, темные поступки выкачивают весь кислород из души. А без кислорода…
— Нет огня! – подхватил Вадим.
— Именно! — я кивнула, — дурные мысли, плохие поступки – все это сумрак, вакуум, в котором ничего не горит и не растет. С другой стороны, слишком сильные переживания, страдания – как шторм…
— Тоже могут погасить, — Вадим внимательно глядел на меня.
— Или раздуть в сильный пожар.
— А как понять, какой поступок хороший, а какой – нет?
— Хороший вопрос, — задумалась я, — обычно, ты сразу это и сам знаешь. А если тебе хочется у кого-нибудь уточнить, хорошо ли ты поступил – скорее всего, поступил ты паршиво. У каждого внутри установлен детектор зла. Надо лишь позволить ему работать.
— Позволить работать? — переспросил Вадим.
— Именно так. Многие люди полжизни учатся его игнорировать. И в итоге это у них получается. И детектор атрофируется.
— Пойду мяса поем, — неожиданно закончил разговор Вадим, — тебе тоже не помешает. Папа очень вкусные стейки делает!
Мальчишка, не попрощавшись, скрылся в проеме.
— Ну, у Вас-то, конечно, детектор работает как часы, — в раскрытое окно пролезла седеющая голова Юсупова, и он облокотился на подоконник.
Я спрыгнула на пол в комнате.
— Надеюсь, работает.
— Мой сын почему-то очень проникся к вам с Денисом, — Юсупов влез в окно и теперь устроился на подоконнике вместо меня.
— Вы всегда подслушиваете? – спросила я.
— Разве вы обсуждали какие-то секреты? — поднял брови Юсупов, — не было ничего секретного. Даже наоборот. Вы меня избегаете и я мог не узнать о Вашей уловке!
— Какой еще уловке? – возмутилась я и скрестила руки на груди, готовясь к бою.
— Такой, что сегодня за обедом никто из гостей не нашел лягушку, таракана или паука в чашке. Ни у кого не рассыпалась тарелка, да и кнопок ни под одной попой не обнаружилось.
Я с интересом, смешанным с недоверием, посмотрела на Юсупова.
— Признайтесь, Вы что-то знали? Вы так на несчастную Мадину таращились, — глаза Юсупова искрились серо-зеленым блеском.
Я нехотя рассказала в общих чертах о стремлениях его сына. И спросила, давно ли продолжается эта «игра».
— Уже около года. Признаться, это совпало с нашими… семейными разногласиями с женой.
Я кивнула. Погружаться в семейные дрязги Юсупова мне совсем не хотелось. Как мне показалось, он понял, что я не жажду подробностей.
— Ваш рибай стынет, — сказал он и, спрыгнув с подоконника, поманил меня за собой в сторону людного зала.
Стейк оказался действительно вкусным. Я сжевала все до последнего кусочка, закусив его салатом. Допив воду, все же принесенную Пижоном, я обратилась к нему:
— Мне пора домой.
Пижон взял меня под локоть и отвел в сторону.
— Если ты подождешь еще полчаса-час, я тебя отвезу. Поедем вместе. Мне кажется, это удобнее. М? — он посмотрел на меня.
— А можно я подожду тебя наверху?
— Конечно, — кивнул он.
Я прошла к лестнице и стала подниматься. На втором этаже я обернулась на голос:
— Марсель!
Пролетом ниже стоял Юсупов и приближался ко мне.
Глава 41. Побег
Марсель