Среди недели вдруг заявился Мешок, хотя я ждал в гости Скользкого. Мешок флиртовал со всеми молодыми медсёстрами, доставая невесть откуда маленькие швейцарские шоколадки, как презент. Строил глазки Олесе. Без умолку трещал, какой он славный, храбрый и Великий. И что я чуть-чуть не дотягиваю до его уровня. С этого дня меня начали постоянно посещать, то Рашид Нургалиевич приедет, посмотрит мои занятия, даст ценные советы. Его сменял Латышев, щупал мой пульс, смотрел состояние моих глаз, показывал, как правильно распределять энергию, разгонять забившиеся мышцы дыханием.
Лишь ещё один раз мне удалось вывести Олесю на виллу. В этот раз барышня соизволила провести ночь в не территории санатория. После захода Солнца: я снова вытащил телескоп и показывал Олесе известные мне созвездия и звёзды.
— Они такие маленькие и такие большие, что трудно себе представить. — Отвалившись от окуляра телескопа, Олеся легла на траву рядом с ним. — Мечты сбываются. Ты в это веришь?
— Смотря у кого, и какие. У меня вот — пролёт с соревнованиями.
— Знаешь, когда я была маленькая, у меня была мечта. Она сбылась. Детская, но исполнившаяся. Когда я только попала в цирк, я мечтала и желала лишь одного — оставаться маленького роста.
— Маленького роста?
— Да. Понимаешь в цирке как в гимнастике, чем больше у тебя рост, больше вес тела, тем тебе труднее выполнять элементарные вещи. Я видела, как подающие надежды дети цирковых артистов вырастали, и дальнейшая их судьба была или уйти из цирка, или выполнять простейшие задания: стоять красиво, покачивая бёдрами; помогать наездникам; быть на подхвате у жонглирующей группы. Ты видишь, какая я маленькая и хрупкая? Мечты сбываются.
Мне сложно было ответить что-то на такое откровение. Я молчал, смотрел на звёзды, думал, о чём мечтаю сейчас я.
— А сейчас у тебя мечта — работать свой номер в цирке?
— Да, быть в труппе, вместе с мамой и папой, пока они работают. Зарабатывать свой кусок хлеба честно, потом и кровью.
Глядя на Звёздное небо, я спросил: — Если бы ты была звездой, то какой?
— Падающий.
— Почему? — Удивлённо поднялся я на локтях.
— Потому что они в движении. Яркие и быстрые, хоть и недолго летят. Остальные скучные. Ну, или луной. — Поставила точку в своих рассуждениях уверенная Олеся.
— Все звёзды, в том числе наше Солнце и Земля, несутся с бешеной скоростью в космическом пространстве. Падающие звёзды — метеоры, метеориты — это лишь кусочки космического мусора, камней. А кометы, которые тоже иногда прекрасны — это всего лишь, глыбы льда.
— Тогда точно луной. Она хоть танцует по одной и той же орбите, но постоянно меняет свой облик. Мне это нравится.
Мы ещё долго о чём-то болтали, пока я не понял, что разговариваю один. Посмотрев на Олесю, я увидел, что она спит. С осторожностью взяв её на руки, отнёс в приготовленную ей комнату, уложил на кровать, накрыл покрывалом. Утром следующего дня виллу накрыл шум и гам. Это приехали старые друзья дяди Паши. Мы, искупавшись в бассейне, незамедлительно присоединились к шумной толпе геологов, альпинистов и просто друзей. За весёлыми беседами, песнями у костра и вкусной едой мы чуть не опоздали в санаторий. Хорошо Егор, пунктуальный человек, подошёл и выдернул нас из тёплой компании.
В начале сентября Олеся закончила свой реабилитационный курс.
— Жалко, что ты не цирковой, — говорила Олеся, стоя на лестнице вестибюля, — мы могли бы стать друзьями.
— А так я не вписываюсь в твои мечты?
— Нет, просто у нас разные орбиты. Ты любуешься звёздами, а я огнями под куполом цирка. Стану знаменитой, обязательно дам тебе автограф. — С наигранной бодростью сказала Олеся, потянулась и поцеловала меня в щеку. — Не забывай хороших людей.
Я помог Олесе донести её чемоданы до рейсового автобуса, шедшего в город.
— Может попросить Егора, чтобы он довёз тебя до вокзала?
— Нет спасибо. Я возвращаюсь в свой мир, а это делают известными тебе путями.
В середине сентября приехал мой отец, привёз мне задание и учебники на новый семестр.
— Я маме сказала, что ты задержался. Решил, чтобы ты не отставал в учёбе помочь тебе. И заодно узнать, как долго тебя здесь будет держать в заточении. — Наклонившись к моему уху, отец заговорщицки прошептал. — Если тебя здесь удерживают силой, моргни два раза, а то знаю я этих джентльменов, в белых халатах.