Мои сородичи относились ко мне с уважением. То ли потому, что я был старше и крупней, то ли оттого, что сказывался опыт предыдущих лет и жизней… Да, я знал, как найти еду, как спрятаться от непогоды… И как-то само собой вышло, что я стал предводителем. С того дня меня всё меньше мучали сомнения: меня словно поставили на место, где я должен был быть. Стало спокойно. И легко.
У меня появилась миссия, и она занимала все мои мысли. Но вместе с ответственностью пришли и проблемы: теперь я должен был защищать не только себя, но и свою стаю.
Всё изменилось в один день. Мы были в порту, на рынке. Кто-то выкрикнул боевой клич, и я ещё не успел понять, что это было на этот раз — машина живодёров или соседская стая котов, как почувствовал запах… такой родной, знакомый запах парного молока и горячего хлеба.
На одну секунду перед глазами всё поплыло, поблёкло, превращаясь в чёрно-белую массу. И я вдруг вспомнил… Вспомнил эти тёплые руки, ласковый голос, нежные глаза. Вспомнил Её — мою Женщину.
Уже в следующий момент я снова был на лапах и в бою. На этот раз мы дрались с людьми. Дрались… Скорее, спасались: нас ловили сачками — огромными сетями, похожими на те, что использовались для ловли рыбы. Мы сами стали добычей… Кто-то дал дёру, кто-то прятался, а я видел, как Мелкого из нашей стаи поймали в сачок. Он был ещё почти котёнок, едва научился охотиться сам, и вот его поймали. Я не мог оставить этого так — и, снова понимая, что у меня нет шансов против большого человека, я кинулся на него.
Он что-то кричал, кажется, ругался. А я кусал, рвал когтями, рычал что было сил. Меня схватили за шкирку, больно потянув за шерсть. Но я вывернулся, с новой силой вцепившись в волосатую руку. Сачок упал на землю, Мелкий заскулил, но тут же вскочил на лапы и, не без труда вывернувшись из сетки, бросился наутёк. Теперь была моя очередь…
И мне это удалось: полоснув обломками когтей по держащей меня руке, я зашипел, с внезапно прилившими в лапы силами дёрнулся и… оказался на свободе. Человек что-то кричал, и если бы я слушал его или обратил внимание на машину «живодёров», то понял бы, что сражаться с ними нам не стоило. На заднем стекле была надпись «Приют домашних животных»…
Но я был напуган и зол. И ещё больше — растерян. В носу всё ещё стоял тот запах. Запах, который я искал, сам не осознавая, что ищу.
Лишь оказавшись в ближайшей подворотне, я, поскальзываясь на мокрой мостовой, забился под забор и замер. Нужно было отдышаться, прийти в себя и почувствовать. Я был ранен: потерял несколько когтей, порвал ухо, зацепившись за острый край сачка, и… кажется, сломал ребро. Всё это меня занимало мало, куда больше я боялся потерять запах — единственное важное для меня в этой жизни.
До вечера я сидел в своей засаде и, лишь когда стемнело, решился выйти. На переднюю лапу наступать я не мог — было чертовски больно. К тому же, как выяснилось, был повреждён глаз: он начал слезиться, отчего передвигаться по тёмным улицам стало ещё сложней. И я успел испугаться, что от боли не смогу найти нужный мне запах. Но переживания были напрасны.
Запах был таким сильным, что не почувствовать его было просто невозможно… Я шёл как заворожённый по пути, которым он вёл меня. Хромая и иногда падая на холодные камни, я вышел на окраину города. Какая-то дюжина миль разделяла меня с той, кого я искал столько лет.
Дом выглядел более старым, чем я его помнил, но в утреннем свете казался таким родным, как никогда прежде. Рядом с дверью всё ещё стояла скамейка, на которой я спал по ночам, когда приходил Он.
Мне стоило больших усилий забраться на подоконник. В доме было темно… Лишь первые солнечные лучи освещали спальню. И я увидел Её… Она спала на всё той же кровати, подложив под щёку сложенные вместе ладошки. Так же улыбалась во сне. И лишь на её голове было чуть больше серых волос, чем раньше.
Тёплое, нежное чувство наполнило мою кошачью грудь. Я не знал, что это, но… Мне показалось, что, будь я человеком, я бы заплакал. И слёзы катились бы по моим щекам, как когда-то по Её. Пусть я был всего лишь котом, но каждый кот становится всесильным, когда встречает своего Человека.
Я смотрел на неё долго… Пока боль и усталость не стали побеждать. И я сдался: спустился вниз, лёг на старую подушку на скамейке, где спал столько раз прежде, и уснул.
Мне снилась радуга…
Тёплые, нежные руки гладили мою шерсть. Я проснулся резко, как от толчка. Инстинкт бежать был сильным. Просто огромным, но запах был сильней. Лишь вздохнув один раз, я снова расслабился. Если бы я был человеком… я бы улыбался. От попытки урчать всё тело пронзило болью, и я издал странный звук, похожий на шипенье и крик одновременно.
— Спокойней, милый, — произнёс такой родной голос. — Всё будет хорошо. Мы вылечим тебя, ты снова будешь как новенький.
Я смотрел на Неё и не верил своему счастью. Я нашёл Её, и Она держала меня на своих коленях, гладила и успокаивала. Я чувствовал её запах. Её и свой. В этом доме больше не пахло никем.
Его больше не было… Не знаю, говорило ли о чём-то фото в черной рамке на стене или отсутствие Его вещей, но я точно знал, что Он ушёл и не вернётся больше никогда. Здесь были только мы вдвоем: я и Она. Мой собственный Человек.
Она принесла мне тёплого молока и сметаны, предлагая выбрать самому. Я был голоден, очень голоден. Но куда больше мне нужно было другое, и, уткнувшись в тёплую руку, я заурчал. Мягкая ладошка гладила мою спину, и я почти забылся, когда нежный голос произнёс:
— Я так долго тебя ждала, Сэмми.