В больнице она провела два года. Это был большой красивый дом за городом, и за два года ей стало намного лучше, так что ее отпустили. Она устроилась работать врачом в маленьком городке. Лечила людей от диабета, рака и сердечных приступов.
Ей все еще нравились хиппи и попса, и она начала ездить на всякие фестивали, где играли разные группы и все курили траву и не только. Она познакомилась с кучей хиппи, купила фургончик и стала все лето проводить на фестивалях. Они были в Стоунхендже — это гигантский круг из вертикально поставленных древних камней в центре Англии. В день середины лета солнце встает над специальным камнем, и в этот день туда приезжают хиппи и друиды, накуриваются, поют и танцуют. Вместе с хиппи Ингрид становилось не так грустно, и скоро она уже проводила с ними каждые выходные, а потом повстречала парня по имени Мэтт. Он был моложе ее и носил дреды. Они стали встречаться, хотя, вообще-то, он ей в сыновья годился.
Тогда была такая штука, называлась Караван Мира — куча хиппи в старых фургонах и автобусах ездила во всей Англии. Они останавливались где хотели и ходили на всякие фестивали. Их было несколько сотен. Они играли музыку, плели корзины, вырезали всякие штуки из дерева и продавали их, получали какие-то деньги от государства и жили где попало.
В конце концов Ингрид стала одной из них. Она уволилась из своей больницы, взяла фургон и уехала с хиппи. Они с Мэттом катались вместе с караваном, а на остановках она лечила больных и помогала девушкам рожать. Ее называли доктор-дезертир и даже написали эти слова на ее фургоне. Она многих вылечила от всяких инфекций и кожных раздражений, а иногда и от наркотиков.
Они жили на земле, которая принадлежала лордам и богатым фермерам, так что на них постоянно наезжала полиция. Иногда копы блокировали дороги, чтобы фургоны не могли проехать, и постоянно арестовывали их за наркотики или лысые шины.
Ингрид многому научилась, живя с хиппи. Разводить костер без спичек, плести корзины из ивовых веток, собирать смолу с сосен, копать глину, лепить горшки и обжигать их в костре, чтобы они не протекали. Всю одежду она покупала в благотворительных магазинах, волосы у нее отросли, и она вплетала в них ленты и втыкала перья и цветы.
Мэтт был механиком и научил ее чинить машины и заводить их без ключа. Еще она научилась менять шины, ремонтировать тормоза, а однажды они с Мэттом разобрали весь двигатель своего «фольксвагена» и перебрали коробку передач.
Она любила Мэтта. Он был высокий и редко мылся, так что Ингрид заставляла его купаться в реках, если они попадались по дороге. Сама она постоянно кипятила воду, мылась и стирала одежду, потому что не любила, чтобы от нее пахло.
Она прожила с хиппи примерно два года и объездила всю Англию, побывала на всех фестивалях и во всех лагерях. Они собирались в Стоунхендж в день летнего солнцестояния — это 21 июня, самый длинный день в году. Полиция заблокировала все дороги, и не пускала никакие фургоны и автобусы, и заставляла пассажиров выходить из машин. Лето было теплое, и толпа хиппи попыталась пробраться к Стоунхенджу пешком.
И тогда на них напали сотни копов с пластиковыми щитами и дубинками. Хиппи было человек семьсот, а копов со всей Англии собрали в два раза больше. Их лупили дубинками и теснили лошадьми — и детей, и женщин, и даже беременных. Ингрид и Мэтта арестовали, Мэтту сломали руку, пнув его. Ингрид пыталась вырваться у двух копов сразу, и тогда на нее надели наручники.
В тот день арестовали сотни хиппи. Их держали в полицейских участках в ближайших городах и обвиняли в неповиновении полиции и сопротивлении. Это был самый массовый арест в истории Англии. В газетах его назвали «Битвой на бобовом поле», но Ингрид сказала, что это было настоящее побоище.
Потом их отпустили. Ингрид и Мэтт вернулись на поле и нашли там свой фургон — его помяли и разбили все стекла. Они его с трудом завели и уехали вместе с остальными. Мэтт пошел в больницу, и ему наложили на руку гипс. Несколько дней они провели в меленьком городке, Мэтт нашел нужные детали и починил фургон. Оттуда они уехали на север.
А правительство поставило вокруг Стоунхенджа забор, построило центр для посетителей и стало брать деньги с желающих посмотреть. Хиппи туда больше не пускали.
У Ингрид опять началась депрессия. Она думала, что в Британии безопасно, что полиция тут хорошая и не нападает на людей просто так, не сажает их в тюрьму ни за что и не заставляет делать то, что они не хотят. Она считала, что такое случается только в ГДР или в Германии при нацистах, но в Великобритании при демократах, где все должны были быть свободны и делать, что нравится, творилось то же самое.