— А где ты взяла деньги?
— Воровала у Роберта. И карточки тоже.
— Так ты давно все запланировала?
— Ага.
Она вздохнула.
— У меня еще остались деньги. Смотри. Пятьдесят фунтов. Можно купить еды. — Я вытащила их из кармана рюкзака.
— Сол, а почему ты не улыбаешься? — спросила она.
— А я знаю, как заставить ее улыбаться, — крикнула Пеппа с лежанки. — Она ржет, если я говорю, что у меня будут рыжие волосы на письке!
В этот раз я не засмеялась, и Мо тоже.
Она сняла пальто и кеды и залезла к Пеппе. Я тоже залезла к ним.
Было тесно, но зато тепло. Мы все очень устали. Я стала рассказывать им про Французскую революцию, про то, как всяким мажорам рубили головы, а потом в тысяча семьсот девяносто третьем стали рубить головы всем и устроили Террор, а потом один юрист по имени Робеспьер решил, что нужно убить всех, кто не хочет революции.
Мо слушала-слушала, а потом прошептала:
— Сол, откуда ты все это знаешь?
— В Интернете прочитала.
Мо долго не засыпала. Я лежала и слушала ее дыхание. Хорошо, что она теперь с нами и трезвая. Я начала расслабляться. Между нами лежала теплая Пеппа.
Глава пятнадцатая
Мороз
К утру Мо пропала.
Ночью я слышала, как она встает, одевается и берет фонарик. Я решила, что она пошла пописать. Я лежала рядом с Пеппой и ждала Мо, а потом заснула. Когда я проснулась, уже светало, а ее не было.
Опять похолодало, и даже на углях в очаге лежал иней. Ветра не было, и все вокруг как будто покрылось белым мехом. Я надела флиску, встала перед шалашом и прислушалась. Цепочка следов на снегу вела к уборной и обратно. Потом Мо прошла мимо шалаша Ингрид и ушла куда-то в лес. Я стояла и прислушивалась. Мое дыхание клубилось белыми облачками. Было так тихо, что я слышала шум крови в ушах.
Стоя у холодного очага, я пыталась составить план. Охотники стараются предугадать поведение дичи и понять, где и когда можно найти животное. Охотники знают, чего дичь хочет — например, еды или воды, — и используют это знание. Хищники стараются настигнуть свою жертву, когда она наиболее уязвима, например во время еды или в туалете.
Я знала, что Мо не гулять ушла и не в уборную. Тогда я решила рассмотреть следы у шалаша Ингрид. От конверсов остались отпечатки на подмороженной траве — глубокие, как будто Мо топала. Они уже замерзали снова, так что через час их было бы уже не видно. Вообще следы были беспорядочные, Мо то и дело сворачивала с пути к лесу, а потом возвращалась. Она уходила, когда было еще темно, и шла по свету фонарика.
Мне стало холодно, скучно и спокойно. Я вернулась в шалаш и прошептала Пеппе:
— Я пойду погулять с Мо. Когда встанешь, вскипяти воды и приготовь Ингрид кашу и сосновый чай. Мы вернемся через пару часов.
— Угу, — пробормотала она и снова заснула. Я проверила, хорошо ли она укрыта, и натянула одеяло повыше.
Деньги из рюкзака исчезли. Я взяла нож, винтовку и подзорную трубу. Положила в маленький рюкзак аптечку, паракорд и пакетик изюма.
Когда костер разгорелся, я подкинула в него побольше дров и зашла к Ингрид. Она сидела на лежанке, обмотавшись одеялом. Увидев меня, она улыбнулась.
— Мо ушла.
— Господи, Сол… — Она тяжело дышала.
— Я пойду ее искать. Следы остались. Пеппа приготовит вам завтрак.
— Она вернется к вам, — сказала Ингрид.
Я твердо посмотрела ей в глаза и качнула головой:
— Не вернется.
Сначала следы были видны очень хорошо. Мо шла тяжело, спотыкалась, я видела сломанные ветки и разбросанные листья. Она спустилась к барсукам, в маленькую долину с рекой. Вслед за ней я прошла между деревьев. Она сделала большой круг в самом начале, поэтому к реке вышла в неудачном месте, где сложно переходить. Однажды она упала на колени — там остались две ямки, а еловые иголки все разбросало полами пальто. От земли поднимался морозный туман, но между деревьев проглядывало солнце. Когда я спустилась ниже, туман стал плотнее, а земля оказалась совсем белой от инея.
Я увидела, где Мо перешла реку. «Лед там потрескался, в глине виднелся отпечаток ноги. На камнях она поскользнулась и, упав, стерла иней с большого куска земли. Еще на земле остались следы от пальцев, где она пыталась встать, и глубокий отпечаток ладони во влажных листьях.
После барсучьей норы стало сложнее. Она нашла тропинку, по которой мы шли вчера, и там еще оставались наши следы, но они замерзли сильнее, чем сегодняшние, так что я пока еще понимала, где ее искать. Иногда я замирала и слушала.