Некий Мастер Хон, после недельной осады (в конце, я уже просто стоял у него на пороге и не уходил, ни днем, ни ночью, трое суток (весь забор ему приссал за это время)), согласился меня тренировать в искустве Муай Боран.
А дальше…
Следующие двадцать лет прошли размеренно и плодотворно: тренировки, бои на арене, снова тренировки, опять бои…
Иногда мне приходилось на арене туго, когда попадались реально сильные противники, а они попадались. Иногда я специально бои проигрывал, когда мастеру за это очень хорошо платили (а что вы хотите? Жить-то на что-то надо).
А потом Мастер Хон умер. Просто умер от старости. Учить меня стало некому. Другие Мастера не брали, говоря, что мне уже самому пора учеников брать — очень уж моя звероватая рожа в определенном кругу примелькалась.
Вздохнув последний раз над могилой Мастера Хона, я снова поперся в порт.
Платить мне в этот раз было чем — пиратство в этих водах процветало. Пара наводок от пьяных матросов, пара темных-претемных ночей, и парочка пиратских логовищ оказалась «вырезана дикими зверями» оставившими рваные раны от когтей и перегрызенные клыками глотки. А вот пиратская казна исчезла бесследно.
Ловлю себя на том, что делать «нычки» вошло у меня в привычку.
Так вот, учась у одного Мастера, волей-неволей слышишь и про других. Вот и от Хона я прослышал, что на Окинаве есть некое искусство, носящее имя Пути Пустой Руки, что сразу напомнило мне-попаданцу, про карате.
Сложность была в том, что Окинава — это Японский остров, а страна эта чужаков на дух не переносит. Более того, законодательно постановила убивать любого чужака ступившего на ее берег на месте.
Была, правда, тут одна лазейка — Окинава остров ссыльных. Официальную власть там не любят.
Не буду описывать мой путь туда, приключения там, но факт в том, что нашел я Мастера. И, что было куда труднее, стал его учеником.
И снова годы пошли свистеть мимо меня в бесконечных тренировках и медитациях.
Мастер Сотама прожил дольше Мастера Хона. Он подарил мне тридцать пять лет ученичества.
В 1842 году я покинул Окинаву. Что было не просто. Ради чего мне пришлось преодолеть пару десятков километров вплавь, добираясь до вставшего на якорь британского корабля.
На нем я тайно от команды прибыл в Китай. А там как раз Первая Опиумная война с Британией и оккупация острова Гонконг.
Британцы… Я недолюбливаю их со времен Американской Революции. Да и трудновато любить тех, с кем воевал. А тут такой случай: вывоз из покоренной страны «военных трофеев», а конкретнее контрибуции взятой по Нанкинскому договору.
Хоть и было это совсем не просто: военный морской конвой — орешек крепкий. Но! Уж очень куш сладкий: полный размер вывозимой контрибуции — 15 000 000 лянов серебра, что соответствует где-то 21 000 000 долларов. Стоило за кусочек этого пирога потягаться.
Снова была темная-претемная ночь. Снова трупы. Снова мешок. Только в этот раз я одной ходкой не ограничился. Шесть сундуков с монетами и около ста человек личного состава было потеряно Британской короной за три дня моей работы.
К моей же привычке добавился еще один эпизод. И еще один схрон.
После был долгий пеший поход до Тибета.
Напомню — я попаданец. Какой попаданец не мечтает попасть, пауза, барабанная дробь, В ШАОЛИНЬ?!!!
Так что полтора года пути по не самой дружественной стране, можно приравнять, точнее назвать «дорогой к мечте».
И я дошел. Было трудно. Но я дошел. И даже добился ученичества.
Пришлось, правда, постричься в монахи, изучить и принять буддизм. Но оно того стоило.
Только вдумайтесь: семьдесят лет обучения в Шаолине!
Потом пришлось уйти. Люди не живут так долго даже в Тибетских монастырях. Пошло ненужное внимание. Тем более, что в 1911-том разразилась в Китае гражданская война плавно перешедшая в революцию. Бардак во всем регионе стоял такой, что затеряться было легко. Возможно, что я вообще не смог бы подобрать лучшего времени для ухода.
Так или иначе, а к лету 1913-го года я снова садился на корабль в Гонконге, увозя в своем багаже один из откопанных сундуков (это звучит громко — СУНДУК. На самом же деле размер его был где-то 60х35х40 сантиметров).
С этим богатством я прибыл во Францию.
В следующем же году началась Первая Мировая Война.