И представьте всю ситуацию. Я был самым младшим, и поэтому в раннем возрасте получал огромное количество агрессии со стороны братьев и сестры. Я помню, что никогда не чувствовал себя защищенным от них. Они завидовали мне, так как мой день рождения был весной, двадцать четвертого марта. Их же дни рождения были в сентябре, октябре и ноябре – сразу три дня рождения в одно время года. Им всегда казалось, что их подарки были намного меньше моих. Когда день рождения был у меня одного, они становились завистливыми и злыми из-за внушительного размера моего подарка. Так что мне было сложно расти в подобной обстановке.
Ощущение безопасности было только с дедушкой и бабушкой. У них был дом в городе Джексон (это в Мичигане), до которого можно было за час или полтора доехать на машине. Так что часто, где-то раз или два в месяц, в воскресенье, мы все собирались у них на обед. Бабушка и дедушка были консервативными, так что все было мило, но несколько строго… Я должен был сидеть за столом прямо и соблюдать те правила, эти правила. Например, нам не разрешали тянуться к другому краю стола. И было душновато. Настолько, что такой маленький ребенок, как я, не мог радоваться этому обеду. Кроме того, я был левша. Быть левшой и так-то непросто, а тем более соблюдать правила за столом. Бабушка вдохновляла меня на то, чтобы я стал правшой – и мне даже предлагали деньги за это. К счастью, меня не сильно принуждали, поэтому я решил остаться левшой, каким сделала меня Природа.
У бабушки и дедушки были разные взгляды на религию. Бабушка была очень набожна. Не то чтобы она на всех давила, но ее религиозность была во всем, особенно христианство – это была наиважнейшая часть ее жизни. Дедушка же не был так погружен в религию. Он, бывало, даже ездил на мотоцикле. Его отношение к религии было, скорее, из разряда «стоит ли из-за всего этого беспокоиться».
И вся это набожность часто становилась источником конфликта между бабушкой и моей матерью, потому что маме была не нужна вся эта религия. И папу это, на самом деле, тоже не особо заботило. Но, всякий раз, когда мы ехали к бабушке, маме не хотелось там находиться. Ей не нравилась эта душная формальная атмосфера. Ей не хотелось быть слишком правильной, понимаете? Все было слишком формальным. Ей это совсем не нравилось. На самом деле ей не хотелось жить в Мичигане. Ей больше хотелось жить в таком месте как Флорида – там, где теплее, – потому что мама родилась и выросла в Калифорнии. А Калифорния не похожа на Россию, или на бо́льшую часть России. Во Флориде же теплее и есть море. Больше похоже на Сочи, где будут проходить следующие Олимпийские Игры.
Мама была несчастлива в Мичигане. Она немного сердилась. Отец хотел жить в Мичигане, чтобы быть ближе к родителям, так что мама была совсем не в восторге от такого положения вещей. У моих бабушки и дедушки было что-то вроде того, что в России называют дачей – коттедж. Это был милый домик на озере Бёрт. Там не было огорода с овощами, но зато было много деревьев – в том числе и растение под названием «ядовитый плющ». Оно было очень опасно для таких детей, как я, так как вызывало сыпь и зуд, если только прикоснуться к нему. Мы проводили там лето. Там было хорошо – мы плавали, ходили в походы, и отец, возможно, в чем-то походил на обычного русского мужчину: он любил рыбалку и охоту. Ему нравилось заниматься подобными вещами. В ранние годы я и мои братья тоже в какой-то степени этим интересовались. И это шло от отца.
Я помню, что первые друзья у меня стали появляться в школе, в возрасте шести-семи лет. Мы играли вместе, вместе что-то делали. Потом, когда мне было восемь лет, мои родители развелись. Примерно в то же время умер дедушка, и для бабушки это было большим ударом, ее мир был разрушен. Почему мои родители разошлись? Просто они продолжали жить в негативных эмоциях… Этих эмоций становилось все больше, они нарастали, как снежный ком, а родители не знали, что делать с этим. Они не были счастливы.
Моя мать уехала во Флориду, и получилась странная ситуация, потому что обычно о детях заботится мать, но нас оставили на попечении отца. Суд принял решение, что с детьми должна жить женщина – няня или кто-то, кто сможет заботиться о нас. И так было где-то в течение первого года. Но наша няня была немного фанатичной в плане религии, и моему отцу это не нравилось. Он как-то раз сходил в ее церковь – они там все что-то говорили на неведомом ему языке, в состоянии религиозного экстаза делали странные вещи. Отец был шокирован. И вскоре уволил ее. В итоге у нас не стало никого, кто мог бы заменить мать… Это было особенно сложно для меня как для самого младшего ребенка в семье.