Появившись в доме, Наталья Гончарова ни на одну секунду не заинтересовала моего мужа. Раздевшись, она оказалась красивой стройной восточной девушкой в кофточке из золотого люрекса и мешковатых бархатных штанах. Голова была по-прежнему до бровей завязана платком.
– Я вернулась из патогенной зоны, у меня на лбу раны, пусть это не смущает вас, госпожа Мария, – заметила она за обедом.
– Что едят в Новой Зеландии? – спросила я осторожно. Мне неудобно было ловить ее на фальшивой новозеландскости, мне было все равно, откуда она, меня волновало, почему юная красивая девка стала такой умной.
– В Новой Зеландии много блюд из баранины, риса и овощей. Остальное как везде: те же пиццы, те же «Макдоналдсы», те же полуфабрикаты. Бабушка готовит какие-то русские блюда, но они совсем другого вкуса, чем здесь. Представьте себе «эплпай» с киви вместо яблок. Так размываются все ностальгии, даже пищевые, – грустно ответила Наталья Гончарова.
О, как много сил она потратила на завоевание моего мужа. Она принесла в подарок огромную дорогую новую книгу по экономическим теориям на английском, поставила ему несколько ужасных диагнозов и тут же предложила лечение, предсказала колоссальную карьеру в политике. Он остался холоден.
Наталья была не кокетлива как девушка из западной университетской среды, в какой-то момент я даже подумала о лесбийской ориентации, с женщинами она вела себя игривей. Впрочем, это было другое, это было колоссальное табу на пол. Она одевала тело по правилам, но вовсе не собиралась пользоваться им, реализовываясь сексуально, и вела себя как огромный тактичный вундеркинд. Она перепробовала к мужу кучу интеллектуальных ключей, но он был закрыт, как сейф.
– При всех социальных фазах человек уничтожал природу, и прогресс страшен увеличением масштабов уничтожения, – говорила Наталья, барабаня длинными пальцами по столу.
– Человеческая природа и состоит в том, чтобы уничтожать природу. Человек выделился из природы именно тем, что начал нарушать ее законы, – говорил муж.
– Но «Гринпис» добивается нового стандарта в отношениях с природой, – упорствовала Наталья.
– Новый стандарт связан не с изменением человеческой природы, а с тем, чтобы уничтожение природы происходило с меньшим дискомфортом для самого человека.
– Но, господин Олег, человечество рассталось с такими вещами, как рабовладение, возможно, скоро оно начнет рассматривать охоту в качестве гуманитарного преступления, – предположила Наталья.
– И тогда вы будете осуждены за кожаный ремешок на ваших часах и котлету, которую только что ели. А может быть, вы напишете табель о рангах, о том, что у медведя и зайца есть душа и их убивать нельзя, а у курицы и таракана нет души, и их убивать можно, – глумился муж.
– Пока ваша политическая элита будет смеяться над экологическими идеями, Россия обречена, – грустно сказала Гончарова. – Я недавно разговаривала с господином Горбачевым, он думает примерно как вы.
– С Горбачевым? – переглянулись мы.
– Да, это была бестолковая конференция. – Она достала из сумки фотографию, на которой чокалась шампанским вместе с Михаилом Сергеевичем. На обратной стороне было написано: «Здравствуй, племя, младое, незнакомое! Наталье Гончаровой от Михаила Горбачева».
Мы снова переглянулись.
– Какое счастье, что в России больше нет монопольного объяснения мира и простая новозеландка может оппонировать господину бывшему президенту, – усмехнулась она.
– Неужели ты не мог быть повежливей? – распекала я мужа потом.
– Она меня раздражает.
– Но чем? Обычный светский треп.
– Она играет по другим правилам. Я не могу понять, по каким, но вижу, что мне это не нравится. Она безупречна; но я ощущаю колоссальное давление. Как собеседник она неинтересна и совершенно необразованна.
– Хоть бы сказал спасибо за книжку! – пристыдила я.
– Она не похожа на человека, осознающего ценность этой книги… Интересно, где она ее украла?
– Почему ты думаешь, что иностранка, участвующая в конференциях с Горбачевым, крадет книги? – обиделась я.
– Наверное, у Горбачева и украла, – предположил муж.
То, что наш дом – «палата № 6», Наталья Гончарова поняла, еще когда заприметила меня на улице. В трех комнатах ютились шесть персонажей. Я, не юная писательница, со всеми признаками успешности, кроме денег. Сыновья-близнецы, вылетевшие из престижного лицея за аморальное поведение, доучивающиеся в школе для «особо одаренных и трудных детей», играющие в рок-группе на бас-гитаре и ударнике. Муж, правительственный чиновник с имиджем художника. Бывший муж, певец классического плана с имиджем растерявшегося супермена. И матушка-целительница, изысканно умудряющаяся всю честную компанию ссорить между собой.
Собственно, у нас с мужем было рабочее общежитие в виде двухкомнатного номера в гостинице «Академическая», у бывшего мужа – любимые женщины с жилплощадью, у сыновей – ночевки по друзьям, а у матушки – квартира моего брата. Так что, начав материализовываться без предупреждения, Наталья построила отношения со всеми по очереди.
Через месяц, собравшись вместе за ужином, мы создали банк информации, в нем лежало:
Наталья Гончарова живет у «мадам Дины» и оставила телефон туда.
«Мадам Дина» – вдова известного ученого и контактерша, общается с инопланетянами, родители Натальи Гончаровой погибли в автокатастрофе, и говорить об этом ей тяжело.
Наталья Гончарова нашла себя в России, после того как начала мыть полы в московской церкви и стала ее истовой прихожанкой.
Наталья Гончарова занимается целительством в Институте стоматологии и привела матушке оттуда пациентку.
Наталья Гончарова – сильный экстрасенс, но лечить себя не дает и держит в тайне дату своего рождения, чтобы не стать жертвой вмешательства астрологов в судьбу.
Наталья Гончарова показывает фокусы, просит задумать слово или рисунок, перенести это на бумагу и отгадывает, в ошибках замечена не была, узнав дату приближающегося дня рождения матушки, Наталья Гончарова готовится к нему.
Наталья Гончарова стояла на Арбате с чучелом крокодила и экологическим плакатом, денег при этом не собирала.
Наталья Гончарова проходит в метро мимо контролера, глядя ему в глаза и не показывая проездного.
Наталья Гончарова богата и приносит продукты из очень дорогих магазинов.
– Твоя любовь к экзотике должна знать разумные пределы, – вздыхал муж, но я уже затащилась на Наталью и, видя, как она нуждается в нашем доме, сокращала дистанцию. В ней было качество, отчетливо влюбляющее меня, она была бескорыстна. Я часто порывала с многолетними подругами, замечая, как из шкурной искры возгорается пламя. Вроде еще те же глаза, та же улыбка, но сквозь них такой пожирающий блеск и плотоядное беспокойство, которые быстро смешают карты, и человек начнет не то писать, не туда ходить, не на то ставить, а там уж и поминай как звали…
В Наталье были совершенно иной блеск и совершенно иное беспокойство. Характеристика личности начинается с уяснения ее потребностей. Я не могла уяснить Натальиных потребностей, но то, что я чувствовала в ней, меня не отталкивало.
Мне пришло в голову подарить ей замученный лежанием в саду экземпляр немецко-цветаевской повести о Наталье Гончаровой.
– Еще одна Гончарова? – удивилась Наталья. – Но это неинтеллигентно, это – глупый плагиат. По-немецки читать не люблю. Знаете, госпожа Мария, я с детства ненавижу все эти: «Morgen, morgen, nur niht houte!» – пропела она именно тот стишок, которым меня доставали в нежном возрасте.
Ударили морозы, и Наталья стала появляться в видавшей виды цигейковой шубе. Шуба была не по росту, и Наталья Гончарова выглядела совсем как мы в совковом детстве, когда тяжеленная маловатая цигейковая шуба и точно такая же бесформенная шапка были залогом зимнего гулянья.
– Я выгляжу экзотично, но мадам Дина силой надела это на меня. В Новой Зеландии я не привыкла носить такие тяжелые вещи и чувствую себя, как черепаха, ненавидящая панцирь. Кстати, я считаю черепах более высокоорганизованными существами, чем крысы, – сообщала Наталья.