Лациф был рад, и очень благодарен Томлину и Вермуту. Те всегда были рядом, и он сам не заметил, как они стали его правой и левой рукой. Вероника же оказалась девушкой достаточно разговорчивой и теперь в воинских рядах Лациф слыл как непобедимый беспощадный воин, которого ни в коем случае нельзя злить. Военные, наслышанные о заслугах короля вулкана, подчинялись из уважения и потому, что доверяли выбору Томлина, а остальные, потому что боялись. Он никого не обижал, но и спуску никому не давал.
Гомокул вздохнул. Илои не хватало, порой он скучал по ней и ее голосу. После ее смерти он заказал статую рыжеволосой помощницы у лучшего скульптора Цивитаса и в этот раз создал ее образ сам, в том облачении, в каком он запомнил ее.
Элизабет уже давно не появлялась в замке. Она полностью отдалась прокачке отца и лишь в чате давала знать об их продвижениях. Тангуритожедавно не заходил в игру, отчего Лациф все больше за него волновался.
Наконец король вздохнул и глянул на черный экран.
“Открытие файла Граф,”
“Снятие всех ГМ установок.”
“Сохранить”
Теперь ему хватало лишь желания, а надписи и действия стали настолько быстрыми, что экран казался постоянно пустым. Но Лациф все видел, он внимательно вглядывался в каждое оповещение и стал делить их по цветам, определив самые важные как красные. Теперь, если происходило что-то из выделенного списка, все перед его глазами мигало алыми огнями пока оповещение не будет прочитано. Так он точно не просмотрит ничего важного.
Граф встрепенулся и устало повернулся к Лацифу:
-ООО...король....
-Надо же, признал-хмыкнул Лациф, -и года не прошло.
Тот хрипло вздохнул.
-Как ты себя чувствуешь?
-Ощущение, что проснулся после долгого сна-тихо пробормотал граф высохшими потрескавшимися губами.
-Вот значит,как, -Лациф задумчиво поглядел на него. -Я предлагаю тебе сделку. Я дам тебе второй и последний шанс быть мне полезным, а взамен ты получишь новую жизнь.
Граф внимательно посмотрел ему в глаза:
-Я слушаю...король.
Статная эльфийка шагала по улицам Дороса рядом с мужчиной на вид лет сорока. Он бодро шел, любопытно осматривая окрестности. Элизабет наконец решила познакомить его с НПС, который возможно поможет отцу прожить новую жизнь. Они подошли к трехэтажному коттеджу, в дверях которого их и встретил хозяин. Кузнец 70-го уровня. Темноволосый сероглазый мужчина крепкого телосложения. Он, как и все обладатели своего дела зазывал покупателей в кузницу, что была пристроена к его дому.
Руда остановила отца и улыбнулась:
- Ну что пап, ты готов?
Тот посмотрел на нее и уверенно кивнул. Элизабет устремила свой взгляд на консоль, а мистер Майек продолжал вертеть головой, разглядывая улицу.
Вот ювелир предлагает зайти к нему, вот пара швей, штопают в своей лавке чьи-то вещи, вот бакалейщик, которого почти не видно из-за прилавка.А чуть дальше ходит маленькая девчушка глашатай и зазывает в лавку к ее матери пекарю. А вот какой- то странный человек сверлит его взглядом.
Двухметровый широкоплечий воин с копьём за спиной. Черные волосы и странные желтые глаза. Таких у людей не встретишь, скорее у волков. Он направился к нему.
Мужчина уверенной твердой походкой приближался, а в душе мистера Майека колыхалась практически несуществующая надежда.
- Привет пап.
Тот долго молчал, внимательно смотря на незнакомца.
- Как вас зовут?
- Лациф.
Они, не отрываясь глядели друг на друга, как вдруг мистер Майек спросил:
— Значит ли это, что Генри мертв?
- Генри умер вместе со своими женой и дочерью. Он не мог оставаться живым и ему пришлось исчезнуть.
- Тогда кто стоит передо мной?
- Твой сын Лациф.
Мистер Майек все смотрел на этого незнакомого человека и никак не мог поверить, что он может быть его мальчиком. Совершенно другое лицо, другой голос и даже взгляд изменился. Ричард не находил в этом создании ни одного намека на своего Генри, и тут он вспомнил, то, что мог знать только его сын.
- Почему у осени так мало света?
Лицо гомокула расплылось в улыбке:
- Потому, что осень одинока.
Глаза Ричарда наполнились ужасом, недоверием и радостью. Мужчина подошел ближе и коснулся жестких волос Лацифа:
- Неужто это и правда ты? Ты живой!
-Так и есть папа. Я живой- улыбнулся он, и отцовские неуверенные объятия сомкнулись на широких плечах короля.