— Меня похитили, хотели убить, потом снова пытались похитить. Я начала войну, Рэм! Если я сейчас еще и выйду замуж, мой мозг просто не выдержит!
— Тише-тише, — шептал он, целуя ее волосы, — прости. Я поспешил, прости меня. Я так хочу чтобы ты была моей во всех смыслах, что просто не могу этого контролировать. Я хочу приковать тебя к себе всеми возможными способами, быть с тобой, жить тобою, не выпускать тебя из своих рук, никогда. Прости, моя маленькая.
— Собственник… — всхлипнула Миа, прижимаясь лбом к его груди.
— Уж какой есть… — улыбнулся он. — Ладно, здесь твоя взяла, но это не надолго. Мы еще вернемся к этому разговору, а пока… — он подхватил ее на руки и направился к выходу, — чего хочет моя ведьмочка прямо сейчас?
— Тебя… Черт.
— Умница… Как именно ты хочешь?
— Завяжи мне глаза и… — слова срывались с языка не позволяя даже смутиться.
— Будет сделано, госпожа Каррас.
— Чертов детектор лжи!
Далеко за полночь Миа все еще не могла уснуть, мысли не давали ей покоя. Как можно тише она выбралась из кровати, натянула на себя футболку Рема, которая выглядела на ней как коротенькое платье, и выскользнула из комнаты. Бесшумно ступая босыми ногами, она направилась на террасу.
Ночь была безлунная, тысячи звезд рассыпались по небу — «ни одного знакомого созвездия». Легкий ветерок приятно ласкал кожу, легкие наполнились ароматом цветов из сада. Наслаждаясь ночной прохладой, ведьма подошла ближе к перилам.
— Не спится? — послышалось из глубины высокого кресла за ее спиной.
Миа обернулась:
— Захотелось глотнуть свежего воздуха. А ты почему не спишь, Рин?
— По той же причине. — Кхаорин задумчиво посмотрела на нее, кутаясь в легкую шаль, — замучил он тебя…
— Да нет… просто… — щеки ведьмы залились румянцем. Кхаорин жестом пригласила ее сесть в стоящее рядом кресло.
— Демоны в таких вещах не знают меры. Если уж любят то до одержимости. — Миа лишь улыбнулась в ответ. — А ты изменилась…
— Разве?
— Чаще улыбаешься, реже смущаешься, уверенности больше.
— Да какая там уверенность…
— Думаю, полгода назад ты не вышла бы из комнаты в его футболке, и я готова поспорить, что под ней на тебе ничего нет.
Миа стыдливо потянула футболку вниз, прикрывая бедра:
— Может, ты и права, только я этого не чувствую. Сложно поверить, что это происходит со мной, будто сказочный сон какой-то. После истории с Орденом, я все боюсь, что могу проснуться и осознать, что все это лишь моя фантазия.
— Положись на моего брата, он весь мир сделает сном, лишь бы быть с тобой. Рэм ведь признался тебе, значит уже не отпустит.
— Это ведь только слова. Я слышала много историй о признаниях и предательстве.
— Может для людей это и правда только слова, но не здесь. Для таких как мы, рожденных с силой, каждое слово может стать заклинанием. В нашем мире признание в любви — это магическая печать, которую очень сложно разбить. А когда тебе отвечают взаимностью, заклинание завершается и появляется Итерналь. Стоит раскрыть свои чувства и связь между сердцами вспыхивает золотом.
— Это такие шарики светящиеся…?
— Да, что-то вроде того. Ты тоже призналась?
— Он меня заставил… — Миа обиженно надула губки, — спросил, что я чувствую в зале Совета, а там ведь…
— … нельзя промолчать или солгать. А он хитрец.
— Это не честно…
— А прятать чувства от самой себя честно?
— Не знаю… — вздохнула ведьма. — И что теперь с этим Итерналем, что это вообще значит?
— Это связь между вами, разлучить вас теперь практически не возможно. Если вас связал Итерналь, вы теперь все друг для друга — жизнь, смерть, воздух, исцеление.
— Хм, исцеление? Это как?
— Буквально. Когда у тебя в последний раз были кошмары?
— К-когда он уезжал…
— А когда он рядом… теперь понимаешь? Ты инстинктивно тогда пришла к нему, потому что его близость исцеляет, ты почувствовала это до того как сама осознала. Так что это не просто слова… Меня, например, Ксандер вытащил из такой тьмы, что и вспомнить страшно. Рэм не рассказывал, как мы поженились?
— Он только сказал, что ты тогда не разговаривала, после несчастного случая.
— Да уж… я тогда и не жила, в сущности. На самом деле я мало что помню из тех лет. Знаю, что убила того парня и замкнулась в себе, будто наблюдала за всем из глубины сознания. Я была словно кукла — меня купали, одевали, водили за руку. Интерес у меня вызывали только книги, так что в библиотеку я уходила сама. Задачей же слуг было проследить, чтобы я была одета, чтобы ела и иногда выходила в сад, подышать воздухом. Ужасно, правда?