Пользуясь временным затишьем демоны уже подошли вплотную к стенам и начали стремительно взбираться наверх при помощи когтей. Где-то на краю сознания ведьмы мелькнула удивленная мысль:
«А почему они взбираются по стене, а не взлетают?». Но память услужливо подсунула ей страницу из какого-то бестиария, где говорилось, что демоны никогда не используют крыльев в битвах. Это слишком уязвимое место, и единственное, что невозможно восстановить никакой магией, а бескрылый демон — это клеймо похуже позора.
Со стороны ворот послышался жуткий грохот. В обитые металлом створки только что врезался огромный огненный шар, и трое солдат, под прикрытием легиона, уже создавали новый. Мие еще не приходилось видеть объединенное заклинание. Сила духа и смелость демонов поражала, ведь сплетение нитей силы нескольких заклинателей требовало времени, и в этот момент они оказывались беззащитны, находясь в опасной близости от врага. Мощный взрыв снова потряс всю долину и центральный легион хлынул в сторону отркывшегося прохода.
Мие на миг показалось, что она находится за пределами собственного тела. В груди бушевала эйфория боя, правую руку приятно тянула тяжесть двуручного демонического клинка. Перед глазами разыгрывался ад, и она чувствовала себя дирижером этого оркестра жестокости и агонии. Безумный пульс в груди требовал все больше крови и смерти. Она чувствовала, что победа близка. Верный черный волк рядом рвал на части очередную жертву. За спиной рычал захваченных боем Ксандер. Его огромный медведь ревел под стать хозяину, круша черепа и кости ударами могучих лап.
Ведьма вздрогнула и снова увидела поле боя с вершины холма. На стене слева от ворот она рассмотрела силуэт большого бурого медведя.
Она вопросительно взглянула на Кхаорин, которая, несомненно заметила ее беспокойство.
— Я же говорила, ты почувствуешь… — улыбнулась демоница, будто прочитав ее мысли.
— Не думала, что это вот ТАК будет…
Спустя еще час или около того, из-за стен крепости послышался звук победного рога, над башнями цитадели взмыли черные флаги Пандемониума с изображением оскалившейся головы демона.
Спустя какое-то время из крепости выехало полдюжины всадников. Пятеро из них разъехались по долине, чтобы передать приказы генерала каждому легиону, а один галопом направил своего деггара к холму, где до сих пор находилась Миа. Когда он приблизился на достаточное расстояние, она с трудом разглядела, что это Рэм. Демон с ног до головы был забрызган кровью, от него пахло дымом, гарью и смертью.
Эланойя начала было что-то лепетать, восторгаясь великолепным стремительным штурмом, но сразу же замолчала. Рэм, полностью игнорируя ее слова, спешился, стянул Мию с седла и порывисто прижал к себе, даря долгий сладкий поцелуй. Ведьма не успела даже удивиться. Через секунду она почувствовала холодный поток душ вливающийся в ее тело.
— Это твоя победа, леди Каррас, — улыбнулся он, неохотно отрываясь от ее губ, — и твоя маленькая награда.
Чужая
И снова в седле. Сколько времени прошло? Неделя, две, месяц? Миа уже устала разглядывать однообразный безрадостный пейзаж «своих владений», изо дня в день она видела одно и то же — пустошь, камни, пыль, вздымающиеся из земли тепуи и рваные цепочки гор далеко на горизонте. Редеющая после каждого нового штурма армия, на удивление радостные лица демонов вокруг, и нарастающая давящая боль в груди — Миа чувствовала, что она единственная здесь понимает, насколько все это ужасно. Она уже перестала запоминать названия захваченных замков, старалась не видеть пугающих образов смерти, пляшущей на полях сражений. Ей с лихвой хватило крепости Эрлаи — залитый кровью внутренний двор, деггары и фамильяры, пожирающие останки убитых магов, погребальные костры демонов.
Девушку снова начали мучить кошмары. Она просыпалась в холодном поту посреди ночи каждый раз, когда Рэм задерживался на пиру по случаю победы или на очередном военном совете. Дрожа всем телом она пыталась выбросить из головы ужасающие картины, событий, которых никогда не было.
Во сне она с пугающей точностью видела город-крепость на высоком холме в лучах заходящего солнца, и поле, усыпанное разлагающимися трупами, где она была единственным живым существом. Ее руки по локоть были забрызганы кровью, в груди вместо сердца билась всепоглощающая тьма, ликующая от этого тошнотворного зрелища. Она пыталась бороться с ней, искала хоть кого-то живого, металась в панике от одного тела к другому, но в лице каждого видела только собственные черты.