Как я узнал со слов моих соседей по клетке, в тот день по всей тюрьме прокатилась бойня между сторонниками гильдий воров и убийц, давно соперничавших за корону преступного мира. Наиболее ожесточенный бой был именно в моем бараке, так как там скрывался один из патриархов воровской гильдии — Серый. Битва распространилась и на другие бараки, ко всему в суматохе возникло несколько пожаров, от перевернутых в пылу сражения сальных светильников. К откровенно некомпетентной тюремной охране, допустившей беспорядки, придали две роты легионеров, которые войдя на территорию бунтовщиков, провели настоящую войсковую операцию.
Сотни заключенных были убиты, остальных немедленно раскидали по рудникам. Зачинщиков же ждали самое зловещее место каторги в Риттене — Серебряные копи Арахна. Мало кто знал, что происходит на этих рудниках, являющихся собственностью казны и отданных под управление Дому Нитов. Ниты неоднократно отказывались выкупать рудники даже за смешные деньги, мотивируя это убыточностью вечно подтопляемых шахт и бедностью породы. Однако маломальское количество серебра все же поступало в казну, а затраты были минимальны. На копях работали исключительно каторжане. И особенностью Арахна было то, что никто не видел вернувшихся оттуда. Эта ситуация никого не беспокоила, ведь на копи отправлялись лишь отпетые негодяи или те, кого общество не хотело больше видеть. А высокая смертность лишь позволяли освобождать места для новых рабов. Как же меня угораздило попасть сюда? Скорее всего, всех заключенных с ранениями причислили к бунтарям и скорым судом сослали в Арахну, за эту версию говорило и количество трупов и раненых в моей клетке. Хотя это вполне могли быть результаты «работы» ретивых охранников.
Вечер принес долгожданную прохладу и способность мыслить. Днем жажда, помноженная на ужасную жару и боль от заживающей раны, и сотен укусов насекомых не давали сосредоточиться ни на чем. Я, то бредил, то проваливаясь в беспокойный сон, то скатываясь в бессознательное состояние. Но вечер дал шанс осмотреться. Нас как будущих смертников везли в наглухо закрытой повозке. Рота злых и скорых на расправу солдат охраняла два десятка клеток, установленных на телегах. Значит, всего везли чуть больше сотни каторжан — новая смена на серебряные рудники. Были запрещены любые разговоры с охраной. Наказание — смерть. Мольбы, просьбы, драки, протесты — смерть. Еду и воду бросали в клетку раз в день. Кусок хлеба и бурдюк воды. Измученные жаждой люди подходили к воде и еде осторожно и по одному. В первый день было иначе, была свалка и новые трупы, охрана не терпела беспорядка. Так что заключенные подходили по одному пили, столько сколько разрешали веселящиеся церберы, брали положенный кусок хлеба и забивались в свой угол. Есть и пить хотелось нестерпимо, тем более лечилка забрала последние силы. Однако быстро восстанавливающийся резерв маны уже приносил свои плоды. Я подстегнул процессы заживления и если бы не слабость от голода, то чувствовал бы себя очень хорошо. Магия подавила возможные очаги инфекции и в целом приободрила мой измотанный скудной пищей, ранами и отсутствием воды организм. Потому к еде я, если так можно выразиться, подполз достойно, сохраняя человеческий облик. Пил без излишней спешки, а хлеб взял нарочито нерасторопно, чем заслужил уважительный кивок от охранника. Подумать только мне главе Дома нужно уважение рядового цербера.
Помимо кормежки нас ждало еще одно развлечение. Обычно каторжан везли. Не открывая клеток до самого рудника. Даже справляться нужду приходилось прямо в клетке. Охрана не удосужилась сделать хотя бы небольшое отверстие в дощатом настиле телеги, так что, заключенные были вынуждены испражняться прямо под себя. Ко всему трупы под жарким солнцем воняли, так что слезились глаза, а охранники были вынуждены следовать в двух копьях от повозок, что нарушало все мыслимые инструкции. Ропот же возниц вообще не прекращался, вольнонаемные носили плотные, промоченные водой, маски, но видно и те не спасали от жуткого запаха, исходившего от нас. Однако капитан охраны был на этой должности не первый год и знал, как справиться с проблемой. В укромном каньоне клетки по одной стали открывать. Предварительно нас заставили притащить трупы к дверям, потом оттеснили в другой конец клетки. Трупы вытащили и, не хороня, сбросили в ущелье. Повозки же протащили через небольшой, но полноводный ручей, где вода смыла наши фекалии прямо через решетку. При этом если возница для смывания задерживался в достаточно глубоком месте, арестанты были вынуждены хвататься за верхние прутья клетки в попытке дышать.