Два года назад Сара отрезала свои красивые светлые волосы и перекрасила их в красный цвет. Я ничего не имею против красного цвета. Но ее волосы окрашены в такой оттенок красного, который никак не сойдет за натуральный. Это, определенно, не глубокий и яркий оттенок вина, который был у Аманды. Волосы Сары цвета пожарной машины. Рональд Макдональд, вероятно, предъявил бы иск за нарушение прав на товарный знак.
Когда я впервые увидел новый цвет ее волос, то схватил на кухне вазу и разбил ее о стену в гостиной. А затем повернулся и вышел, хлопнув парадной дверью с такой силой, что рамки на стенах попадали на пол. Я уже мысленно потерял ее, но в тот момент впервые не признал свою жену на физическом уровне.
Той ночью я снова и снова оплакивал ее утрату, заливая в себя алкоголь, сокрушая все вокруг, проламывая стены кулаками, а потом начинал все сначала. Это убивало меня, но не потому, что я один из тех придурков, которых заботит внешность их жен. Просто еще одна частичка образа Сары была для меня потеряна.
— Что, уже снова четверг? — спрашивает Сара, открывая дверь.
— Да, — прохожу, держа в руках пакет с ее любимым «Гирос» (Блюдо греческой кухни прим.ред).
— Ты взял дополнительный соус Z и фета?
— А разве я не всегда их беру?
— Забудь, — она идет на кухню и достает из холодильника два пива.
— Что у тебя нового? — интересуется Сара, но я знаю, что это её не волнует. Это обычная вежливость, которую она проявляет каждую неделю.
— Нам нужно поговорить, — сообщаю я и прохожу, чтобы сесть на диван.
— Как мило. Что я сделала не так на этот раз?
— Не начинай, Сара.
— Если не хочешь, чтобы я начинала, больше не приезжай.
— Ты когда-нибудь устаешь от того, что раздражена все время?
— Нет! А ты когда-нибудь устаешь появляться там, где тебя не ждут?
Качаю головой и вздыхаю. Ощущаю истощение от «перетягивания каната», которым мы все время занимаемся. Раньше я терпел это, но после нескольких дней проведенных с Джесси, у меня больше нет сил для словесной перепалки с Сарой.
— Посмотри, я больше не делаю этого.
— Ух ты! — говорит она с сарказмом. — В таком случае тебе известно, где находится дверь. Ты ничего не должен.
— Я встретил кое-кого, — произношу прежде, чем у нее появился шанс показать свою стервозность. Я стал мастерски игнорировать ее придирчивые замечания, но это не значит, что у меня иммунитет. Ее слова по-прежнему чертовски ранят, особенно когда Сара обращается со мной, как с грязью под ногами.
— Какого хрена! — кричит моя жена, шокируя своей реакцией. Мне казалось, она устроит вечеринку по этому случаю, но судя по тону, я наверняка разозлил её.
— Ты кого-то встретил? — женщина вскакивает со своего места и наклоняется ко мне.
— В чем твоя проблема?
— Ты — моя проблема, Бретт! Я просила развода в течение многих лет. Лет! — кричит она в нескольких сантиметрах от моего лица. Я отклоняюсь достаточно далеко, чтобы встать, не прикасаясь к ней. Её глаза становятся дикими, и я знаю, если просижу здесь на минуту дольше, она начнет бить меня. У новой Сары нет проблем с применением физической силы во время ссоры. Иногда мне кажется, что она бьет меня только потому, что знает, что я сразу же уйду.
—Эта новость должна была привести тебя в полный восторг!
— Ты такой тупой, бл*дь!
— Ух ты, ну спасибо! Есть еще какие-нибудь ругательства, которые ты хочешь опробовать на мне? — Знаю, что не делаю лучше, но Сара проникает мне под кожу, когда начинает так себя вести. Тем не менее я пытаюсь высказаться. — Ты можешь успокоиться и выслушать меня?
— Так... давай разберемся. Я просила развод, но ты боролся со мной на каждом шагу. Наняла адвоката по разводам, но вы с Калебом потянули за ниточки и попросили его не заниматься этим делом. Я очень любезно просила у тебя развода, но ты каждый раз приводил мне какие-то дерьмовые причины, по которым нам стоит оставаться в браке.
— Сара, ты не работаешь. Тебе нужна моя медицинская страховка ряди себя самой.
— У меня есть деньги! Я могу оплатить свои чертовы медицинские счета.
— Та выплата по страховке после аварии не будет длиться вечно. Зачем тратить ее на дорогостоящие счета за медицинские услуги?
— Мы не разводились только для того, чтобы я могла пользоваться твоей медицинской страховкой? — не могу ответить ей без вранья, поэтому молчу. — Я так не думаю. Ты эгоистичный сукин сын, Бретт Шарп. Я делала все, пытаясь избавиться от тебя, но ты все равно появляешься каждую неделю, словно потерянный маленький щенок, который не может найти дом. Я впускаю тебя по четвергам, потому что мне жаль тебя. Это вызывает жалость! Теперь ты стоишь здесь и говоришь мне, что влюбился. Полагаю, мне, наконец-то, разрешили двигаться дальше, все верно?