- Карл, не понимаю, почему ты считаешь себя плохим, хотя всегда жертвуешь собой ради остальных, - я пытался создать бреши в его крепкой броне, чтобы подобраться к его эмоциональному подбрюшью.
- Нам всегда говорили, что мы само зло.
- Знаю. Вам это говорили злые люди, которые хотели, чтобы вы были похожи на них. Но вы не такие. - Карл некоторое время обдумывал мои слова.
Интересно проводить сеансы психотерапии с частью личности. Особенности тут таятся в двух областях. У части личности нет подслоёв, которые формируют любую целостную личность, и у неё, как мне кажется, есть необходимость от кого-то зависеть и с кем-то взаимодействовать, что облегчает мою задачу. Я был удивлен тем, насколько быстро личности, особенно мальчики, воспринимали мои замечания, а затем меняли собственное мнение о себе.
- Я выпишу Карен справку, что, по медицинским показаниям, она не может исполнять обязанности присяжной, - сказал я.
- Вы можете это сделать? - Карл был искренне воодушевлен тем, что я мог так легко его защитить от того, чего он так боялся.
Он рассказал мне, что даёт Карен воспоминания по крупицам, но его это беспокоит, потому что раньше он всегда брал боль на себя. Он спросил меня, думал ли я, что он способен кому-то причинить вред. Я его успокоил, сказав, что так не думаю, поскольку он хотел всегда защищать, чем он должен гордиться. Мы проделали хорошую работу в выстраивании доверия.
Тея появилась следующей. Она всегда была рядом с Карен, хотя та об этом и не подозревала.
- В чем заключается твоя роль для Карен? - спросил я свой стандартный вопрос, позволяющий другим личностям расслабиться. - Зачем ты родилась?
- Когда Карен исполнилось шесть месяцев, она постоянно болела, - начала говорить женственная, открытая, деловая и милая Тея. Она оставляла после себя только приятное впечатление. - У неё была опухоль на голове. Карен Бу, младенец, тогда уже была, но она не могла вынести визиты к врачам и прием лекарств, поэтому и появилась я. Когда Карен исполнилось пять лет, она перенесла ещё одну операцию с последующей лучевой терапией. В больнице всё время бодрствовала именно я.
Тея улыбнулась и наклонила голову, смотря на меня уголками своих глаз.
- Если честно, было приятнее быть с врачами и медсестрами, - на мгновение она замолчала. - Были и неприятные вещи, например, уколы и другое. Иногда, когда дома все не ладилось, я делала так, что мы заболевали.
- Заболевали?
- Да, я могла сама нагнать нам температуру или сыпь.
- Как ты это делала? - я слышал о подобных вещах, но никогда этого не наблюдал.
- Я просто думала, что у меня должна быть температура. Когда я была всерьез зла, то я стояла, а моя температура всё поднималась и поднималась, и поднималась. Однажды она дошла до 40 градусов. Она была слишком высокой. Они нас облили холодной водой.
- Ты так можешь делать в любой момент?
- Только, когда расстроена, - Тея улыбнулась своей девичьей улыбкой, говорившей о смущении, но скрывавшей удовлетворение. - Однажды я ввела нас в кому на месяц. Мы просто перестали жить на какое-то время. Отец навещал нас в больнице, садился на край кровати и переключал каналы по телевизору. Мы делали вид, что ничего не слышали. Затем нас решили прооперировать, и я решила, что мы нам пора снова слышать.
Тея рассказывала эту историю, словно это был какой-то случай на перемене. Не уверен, что всё именно так обстояло на самом деле, но в её восприятии всё было так.
- Когда Вы поместили нас в больницу, тогда бодрствовала я, - сказала она, повысив голос, в котором появились нотки недовольства. - Я была зла на Вас. Они давали нам лекарства, которые действовали на нас по-разному. Клэр и я знали, что Вам было необходимо это узнать, но я не верила, что Вы в это поверите. Она предала нас, отправив Вам письмо.
- Она мне помогла.
- Да, но я боялась. Никто о нас не заботился до Вас.
- Можешь рассказать мне о Карен Бу?
- Она идеальный ребенок, которого мать могла полюбить. Она понимает немного по-венгерски. Но Карен постоянно страдала от боли, поэтому продолжала разделяться и разделяться. Карен Бу отделилась первой, затем Холдон и Кэтрин - нам они нужны были в качестве внутренних родителей. В действительности у нас никогда не было внешних мамы и папы.
- Как Холдон и Кэтрин поняли, что им была отведена такая роль?
- Были некоторые хорошие люди, которые нам нравились. Мы читали книги. Они сами с годами менялись. Мы видели, как мама заботилась о своем ребенке определенным образом, а затем Кэтрин и Холдон перенимали это.
- Они смогли впитать это так быстро? И сделать это частью своих личностей?
- О, да. Мы черпали идеи отовсюду. Телепередачи: «Шоу Дика Ван Дайка», «Отец знает лучше», «Семья Партриджей». Мы хотели, чтобы Холдон стал более чутким.