Пока что я сделал основной упор на укреплении взаимного доверия и управлении ее срывами.
Карен часто рассказывала о потребности наказать себя, потому что она «плохая». С ее слов, в последний раз она ранила себя три месяца назад. Она не могла смириться с тем, что ее отец трогал ее и бил. Ей больше не хотелось, чтобы к ней когда-либо прикасались снова. Ее посещали мысли вырезать свои половые органы. Тогда я посмотрел на нее. Карен выглядела слишком спокойной. Так выглядят люди, серьезно решившиеся на что-то. Разговор об отрезании частей тела пугал. Мне надо было попытаться искоренить подобные мысли.
- Обсуждая со мной насилие, которое Вы пережили, Вы утрачиваете часть столь знакомой боли, что чувствуете необходимость заполнить образовавшуюся пустоту. Я пытаюсь сказать, что нанесение вреда себе может иметь рациональное объяснение.
Два дня спустя, 30 октября 1990 года, я получил это письмо:
«Уважаемый доктор Байер,
Я должна Вам признаться, что соврала по поводу того, когда в последний раз ранила себя. Я сказала, что это было три месяца назад, но на самом деле произошло на прошлой неделе. Простите меня. Вы застали врасплох, и я боялась того, что Вы подумаете обо мне. Я не собиралась врать. Я не могла Вам тогда рассказать всю правду. Я всерьез опасаюсь, что со мной что-то в корне не так. Мне нужна Ваша помощь. Не знаю, почему мне хочется так делать. Я ранила себя в старших классах, но прекратила в возрасте девятнадцати лет. Это снова началось в прошлом октябре, и желание стало появляться чаще, с тех пор как мы обсуждали на сеансах сексуальное насилие надо мной. Я не знаю, как остановиться».
Она рассказала мне, что потребность причинять себе боль вернулась около года назад. С этой целью она втыкала проволочную вешалку себе в вагину. Она думала, что поступала именно так, чтобы не иметь возможности вести половую жизнь. Ей необходимо, чтобы травмы, которые она себе наносила, были свежими. Карен подробнее написала об этом в одном письме.
На следующий сеанс она пришла, как всегда, вовремя, но, открыв перед ней дверь, она держалась на еще большем расстоянии от меня. Морщины покрыли ее лоб и появились в уголках глаз. Она не посмотрела на меня, когда села.
- Я прочел все, что Вы написали, - сказал я, и выражение страдания только усилилось на ее лице.
- Вы все еще хотите видеть меня? - спросила она. - Или я Вам слишком противна?
Она не могла поднять на меня глаза.
- Я рад, что Вы в итоге смогли поделиться со мной этим секретом, и мне хочется помочь Вам понять, почему Вы так поступаете.
- Я не хотела рассказывать Вам об этом. Я слишком сильно открылась Вам и слишком много рассказала. Теперь я боюсь, что рассердила Вас, и больше мы не увидимся. Я рад, что она сама ценит связь, которая сформировалась между нами.
- Звучит так, словно Вы не можете жить ни со мной, ни без меня.
Карен согласилась и добавила, что проблем только прибавляется, учитывая то, что ей хотелось причинять себе боль все чаще, и она боялась рассказывать мне об этом.
Иногда я не мог подобрать слова, которые могли бы уменьшить ее боль. Я пытался сказать что-то, что показывало, что я ее понимаю и даже больше: что мне знакомы ее переживания. Я не мог точно понять, что она чувствовала. Как я мог представить то, через что она прошла? Но благодаря Карен я учился быть хорошим слушателем.
Сразу после рождества 1990 года я взял отпуск. Мне было трудно не винить себя за это. Не только из-за Карен, но и из-за других пациентов, переживающих разные стадии своих болезней и нуждающихся в поддержке, которым за время моего отсутствия станет хуже. Но, похоже, что Карен страдала сильнее остальных. Я хотел обсудить с ней подробнее ее случаи выключения из реальности, но как только появлялась возможность, новый срыв или возможность самоубийства все рушили.
Я предложил ей записывать свои мысли и сны, пока я буду в отъезде, чтобы мы могли обсудить их вместе после моего возвращения, чтобы наверстать упущенное. Я терялся в догадках, что меня могло ждать по возвращении домой.
4.
Выбираю смерть
29.12.1990, суббота.
«Я пыталась убедить себя сегодня, что ненавижу Вас. Мне было грустно, и я чувствовала себя, словно Вы меня бросили. Я знала, что на самом деле Вы взяли отпуск, но мне от этого легче не становилось. Думаю, что тот человек, которого я действительно ненавижу из-за того, что ему нужны Вы, так это я сама. Я решила перестать принимать лекарства. Мне они не нужны. Мне ничего не нужно».