- Я всегда знала, что моя мать меня не любит, но я не осознавала это в полной мере, - Карен замолчала. - Я думала, что, если бы могла дать ей больше, то она бы меня полюбила, но я просто не могу.
Я думал, что Карен еще подразумевает и то, что я не люблю ее, как и ее мать, поэтому, какой для меня смысл оставаться с ней и помогать ей. Если ее родная мать не любит, тогда почему она должна ждать, что я буду о ней заботиться?
- И почему сейчас? - спросил я.
- Просто, кажется, что время пришло, - ответила она со вздохом отчаяния.
- Думаю, Вы боитесь того, что мы стали близки, и ищите выход.
Я смотрел на нее. Мои слова одновременно и вызов, и уловка. Карен отвернулась. Я снова должен замолчать. Она либо в игре, либо нет - только ей решать. Она молча поежилась на стуле.
- Я не знаю... Я боюсь надеяться. - Карен выглядела сбитой с толку, но теперь она села прямо на стуле. Возможно, она в игре.
- У меня есть план, - мне нужно ее надежду увязать со мной. - Теперь я понял, как трудно Вам было осознать неспособность матери любить Вас. Ко всему прочему прибавилось отчаяние от того, можно ли мне довериться сильнее, чем Вашей матери, учитывая то, через что Вы можете пройти в ходе лечения. В то же время Вы боитесь, что я буду издеваться над Вами точно так же, как и Ваш отец, если Вы будете считать меня близким человеком.
Я ждал, когда мои слова дойдут до Карен.
- Но также важно, чтобы Вы были в безопасности, - продолжил я. - Сегодня среда. Я позвоню Вам вечером и завтра вечером, а затем мы встретимся в пятницу в час дня. Вы обещаете, что с Вами ничего не случится до моего звонка сегодня?
Мне удалось поймать ее взгляд, и я ждал от нее ответа.
- Хорошо, - произнесла Карен.
- И с Вами все будет хорошо до завтрашней ночи? - я снова выжидал.
- Я постараюсь, - ответила она с меньшей уверенностью. Я не отпускал ее взгляд и через некоторое мгновение она кивнула.
- Сейчас этого хватит. Если я до Вас не дозвонюсь или Вы не придете в пятницу, то я позвоню в полицию и попрошу их навестить Вас, - я хотел дать ей понять, что я предельно серьезен и готов идти до конца, чтобы гарантировать ее безопасность.
- Хорошо, - Карен выдавила из себя признательную улыбку, а я про себя облегченно выдохнул.
Карен никак не могла решить проблему доверия. Терапия продолжалась уже два с половиной года, и она только сейчас решила всерьез взяться за нее. Я надеялся, что она выкарабкается. По крайней мере, она ушла в лучшем состоянии духа, чем пришла.
Здесь я привожу текст письма, которое мне передала Карен в начале сеанса:
«13 июня 1991 года.
Уважаемый доктор Байер,
Спасибо за Вашу помощь. Я очень Вам благодарна. Если бы Вас не было, то я вряд ли бы прожила так долго. Я просто хочу Вам сказать, что бы ни случилось со мной, это все моя вина. Так больше не может продолжаться, и у меня есть план. Депрессия тут не при чём. Я просто не хочу жить. И единственным выходом будет закончить ее. Я постараюсь объяснить, как умею.
Я выбрала смерть. Она лучше жизни. Я буду свободна от кошмаров, которые постоянно преследуют меня. Мне не придется снова встречаться со своим отцом и дедушкой. Как и с моей матерью. Я буду счастлива и умиротворенна. Я не чувствую вины. Я никогда не буду чувствовать себя снова нечистой и отвратительной. Я не буду больше причинять себе вред.
Мне не придется бороться с тем, как я к Вам отношусь. Пустота внутри перестанет быть моим бременем. Чувствую, сейчас подходящее время.
Каждому кусочку - свое место. Я забронировала номер в мотеле рядом с моим домом. Я решила попробовать с таблетками, которые у меня лежат дома. Если не сработает, то у меня есть пистолет. Я чувствую себя совсем одинокой. Я хотела бы поделиться этим с Вами, но я уверена, что Вы попытаетесь меня отговорить, а я не могу этого допустить. Пожалуйста, поймите, что я дальше так не могу. Мне очень грустно. Я рада, что познакомилась с Вами и надеюсь, что Вы меня не возненавидите за это.
Желаю всего Вам самого наилучшего в будущем. Вы прекрасный врач и заслуживаете только самого лучшего. Берегите себя и свою семью.
С любовью,
Карен Оверхилл».
Я позвонил ей в тот же день в семнадцать двадцать, но никто не ответил. Я понимал, что она в отчаянии, но я надеялся, что ее обещание мне не даст ей покончить с собой. Это один из тяжелых периодов в жизни психиатра, когда вынужден ждать и наблюдать со стороны, выберет ли настолько нестабильный пациент, как Карен, жизнь или смерть. Если она выберет жизнь, то это означает, что отчасти она поступила так из-за меня.
И если она выберет самоубийство, то сделает это вопреки мне.