На следующую встречу Карен энергично вошла в мой кабинет, несколько смущенно улыбаясь мне, неся в руках коробку из-под обуви. Она села, положив ее на колени. Она смотрела на меня в ожидании разрешения. Я кивнул, глазами указывая на коробку. Она достала оттуда носовой платок своей бабушки, шпильку своей лучшей подруги из школы, прядь волос ее брата, образец ткани с одного из костюмов ее мужа и некоторые безделицы от мужчин, с которыми она встречалась.
Эти вещи напоминали о желании некоторых маленьких детей носить с собой везде любимое одеяло или плюшевую игрушку, потому что им с ними уютно. Считается, что для таких детей любимый предмет (одеяло или кукла) олицетворяют мать. Это помогает им легче переносить разлуку с матерью, когда осталось желание находиться рядом с ней.
Например, одеяло называется переходным объектом, вещью, которая помогает ребенку перейти от зависимости от матери к независимому существованию (хотя не всем детям это и требуется), и это является частью нормального детского развития.
Карен использовала подобные вещи для того, чтобы сохранять связь с людьми, когда их не было рядом. Раз уж это надежный и знакомый способ для нее, то я попробую использовать это, чтобы отгородить ее от внутренних болезненных переживаний.
- Я пообещал дать Вам от себя кое-что, - начал я, потянувшись в сторону от стула, туда, куда она не видела.
- Думаю, это подойдет, - я показал ей фарфорового сидячего медведя в рубашке и галстуке-бабочке, который выглядел очень счастливым и довольным жизнью, высотой около двенадцати сантиметров.
Я купил его в магазине подарков, который находился этажом ниже. У Карен округлились глаза, когда я протянул его ей. Она бережно держала его в руках, как нечто крайне ценное. Может, для нее так и было. Она посмотрела на меня благодарно и робко. Она понимала, что это выглядело по-детски, но она оценила то, что я понял, что для нее это нечто важное.
Карен продолжала не поддаваться на уговоры отца и матери и отказывалась давать показания в его пользу на суде. В январе 1991 года отца Карен обвинили в девятнадцати случаях изнасилования ее племянницы, Нины. Карен никогда не приходила в зал суда.
На последующих сеансах она описывала события, которые произошли после суда. Если верить ее матери, после приговора у её отца случился сердечный приступ. На самом деле у него случился приступ паники, и его поместили в больницу на несколько дней.
- По твоей вине отец оказался в больнице! - обвиняла Карен ее мать. - Если бы ты дала показания, то он бы не заболел!
Карен подозревала, что ее мать не просто так хотела, чтобы она вступилась за отца. Карен думала, что ее мать хотела дистанцироваться от своего мужа после обвинительного приговора и выгородить себя, если бы Карен заявила, что ее никто не насиловал, а если и было что-то, то она ничего не знала.
Пока отец Карен проходил обследование сердечнососудистой системы в больнице, врачи нашли другие патологии. Для всех было шоком, когда у него обнаружили рак толстой кишки, который распространился на печень. Поначалу мать и отец не верили в точность диагноза. Но по мере ухудшения состояния мать Карен попросила о помощи. Но она отказывалась - она не ходила на его судебное разбирательство, не навещала его в тюрьме. Однако ее мать не отступала и хотела, чтобы Карен снова приняла участие в его судьбе и снова попала под его контроль.
Одним воскресным утром, пока ее отец был на лечении в больнице (отбывание тюремного заключения за растление малолетних было отложено до окончания его лечения от рака), ей позвонила ее мать с просьбой подвезти ее до больницы, чтобы она могла забрать машину отца. Сначала Карен отказалась, мотивируя тем, что не хочет видеть отца, но ее мать настояла, сказав, что они просто заберут его машину. Когда они подъехали к больнице, отец ждал ее на скамейке с чемоданом в руках. Едва заметив его, к горлу подступила тошнота, но она машинально остановилась, чтобы его подобрать.
Ее мать действовала так, словно ничего не произошло, и вышла, чтобы помочь ему с чемоданом. В машине она говорила о своей будущей поездке в Венгрию.