- Вы были в коме, но прекрасно знали, что в комнате были еще люди?
- Да, - ответила она. - Я была без сознания, но могла слышать, что происходило вокруг меня.
- Мне кажется, что кома во сне напоминает Ваши эпизоды выключения из реальной жизни, - предположил я.
- Да. Я могла слышать, но меня на самом деле там не было.
- И после того, как, по моей просьбе, все люди вышли из комнаты, я убеждал Вас бороться за жизнь, и Вы, несмотря на кому, услышали меня и сжали мою руку.
- Ага.
Мне хотелось закончить наш сеанс именно на этом моменте, поскольку он наиболее ярко демонстрировал ее привязанность ко мне, тому, кто старался, чтобы она жила. Структура терапии Карен на данный момент была очень хрупкой, что я старался преумножить число положительных эмоциональных нитей между нами, чтобы выткать из них нечто более прочное. Это было необходимо для того, чтобы обезопасить их от пагубного влияния людей в жизни Карен или же от разрушительности ее собственных переживаний.
8.
Детские кошмары
- Не думаю, что смогу это сделать доктор Байер, - сказала Карен, разбитая и опустошенная, затем она упала на стул и замерла.
- Расскажите, что произошло, - Карен всегда в отчаянии, а это мой обычный ответ.
Карен что-то мучило. Я ждал.
- Я ужасный человек, - произнесла она в итоге.
Я держал паузу, думая, что она продолжит.
- Что заставило Вас так думать? - прервал молчание я.
Каждый новый сеанс я неустанно выпытывал у Карен любые мелочи, любое убеждение или воспоминание, которые относились к мантре «Я хочу умереть», чтобы мы могли преодолеть это препятствие и работать над чем-то другим.
Карен покачала головой, но продолжила:
- Уже слишком, - пауза. - Мне так стыдно.
- Из-за чего? - вмешался я.
- Меня надо наказать.
- За что? - не унимался я.
Карен, приняв еще более страдальческий вид, ответила:
- За воровство.
Я был удивлен. Карен так боялась порицания, что всегда вела себя порядочно.
- За воровство? - спросил я. Она кивает. Этого недостаточно, поэтому я снова замолкаю и жду.
- Мой отец заставлял нас воровать, - я едва кивнул, чтобы дать ей знак, что я готов слушать, но не собирался вмешиваться в ее монолог. Сцена была в ее полном распоряжении.
- Мой отец всегда воровал мелкие вещи, умещавшиеся в кармане,- пауза. - Он всегда говорил, что у него везде скидка.
Карен снова замолчала. Я мог видеть, как она всеми силами сглатывала отвращение.
- Среди них были конфеты, мятные леденцы или еда. Он говорил, что полиция не может нас арестовать, если нас поймают с краденым ценой ниже десяти долларов, - она поморщилась. - Он также воровал женские трусики и бюстгальтеры.
Карен посмотрела на меня, но я ничего не ответил. Я просто дал ей возможность излить все накопившееся.
- Я помню, как мы всей семьей пошли поесть пиццы. Моему сыну было около десяти месяцев.
Мой отец предложил понести его за меня и отдал мне сумку для подгузников, которую он нес. Когда мы подошли к машине, я заметила, что сумку не помешало бы облегчить, на что мой отец рассмеялся в голос. Мой отец положил украденные вещи внутрь сумки: кувшин для вина, два бокала и четыре серебряных столовых прибора. Он утверждал, что возместил ущерб оставленными чаевыми. Мой отец всегда воровал, когда мы ели не дома. Солонки, перечницы, стаканы, столовые приборы - ящики дома были забиты этим хламом. Казалось, словно он не мог пойти в ресторан и не взять что-то оттуда. Он использовал нас: моих братьев и меня, рассовывая вещи по нашим карманам или указывая, что взять. Я не хотела этим заниматься, но боялась, что он меня ударит, если я не послушаюсь, поэтому и я в этом участвовала.
Карен погрузилась в молчание, пропитанное стыдом за мелкое воровство, которое было обычным явлением в ее семье.
- Вы считаете себя воровкой, как Ваш отец? - я использовал именно это слово, потому что мне показалось оно самым подходящим.
Она кивнула, ее губы скривились от боли, а из глаз потекли слезы.
- Участвуя в воровстве Вашего отца, Вы тоже чувствуете себя преступницей? - Карен снова кивнула.
- Но если бы Вы отказались, то он бы сделал Вам больно? - задал я риторический вопрос.
В этот раз Карен кивнула более решительно, не сдерживая слезы.
- А что Вам оставалось делать? - Карен необходимо было посмотреть на эту ситуацию глазами взрослого человека.
Она пожала плечами, плача еще сильнее. Я замолчал, дав ей возможность переварить эти вопросы. Я видел, что она хотела сбросить с себя бремя этих воспоминаний.
- Вам сложно осознать, что Вы отличаетесь от своего отца. В этом кроется причина Вашего желания умереть, - Карен не кивнула в ответ, а лишь заплакала еще сильнее.