Карен посмотрела на часы. Ее мать ушла на работу около часа назад, а ее отец вернется домой через пару минут. Она осмотрела гостиную и кухню, что убедиться, что все убрано и лежит на своих местах. Она пошла в свою спальню, чтобы окончательно убедиться, что ее братья не устроили беспорядок в ее комнате, с тех пор как она убралась в ней полчаса назад. Ее братья играли на полу с игрушечными зелеными солдатиками. Карен подняла несколько игрушек, которые они вытащили, и пошла на кухню заниматься. Когда она села за стол, она услышала, что входная дверь открылась, и дом наполнился тяжелыми шагами ее отца.
- Вот ты где! - сказал он, не сводя глаз с Карен, которая сидела за столом с учебником. - В доме гребаный бардак! Какой от тебя прок?
Не знаю, зачем мы тебя держим. На тебя приходится лишь тратить деньги.
Карен пыталась принять жалкий вид. Мартин направился к холодильнику и открыл его дверцу. Он вынул оттуда пакет молока.
- Это молоко скисло! - воскликнул он и бросил пакет в раковину.
Он вытащил пиво и кусочек оставшейся пиццы. Затем он направился к шкафу, чтобы взять тарелку под него. Он вынул одну тарелку, затем другую.
- Эти тарелки грязные! - крикнул он, поворачиваясь к Карен. - Иди сюда и помой их. Что бы на них не было ни пятнышка!
Карен быстро подошла к раковине, а ее отец включил горячую воду. Она начала мыть первую тарелку, а Мартин стоял рядом, наблюдая. Над раковиной начал подниматься пар. Он схватил ее за запястья.
- Тебе нужна горячая вода, чтобы вымыть эти тарелки! - он подставил ее руки под кипяток. - Давай, мой их!
Карен морщилась, быстро моя тарелку и отчаянно стараясь не выронить ее, поскольку жжение становилось все невыносимее.
- Приходится учить тебя всему.
Она пыталась справиться со слезами и держать себя в руках, прекрасно зная, что жалобы лишь усугубят ее участь. Мартин выключил воду после того, как она вымыла вторую тарелку. Оборотные стороны ее ладоней пылали красным. Ее отец посмотрел на Карен, которая спрятала руки за спину.
- Почему ты носишь этот коричневый ремень? Разве я тебе не говорил, что коричневый - цвет ниггеров? Ты любишь ниггеров? Ты хочешь их трахать?
Лицо Мартина чуть ли не соприкасалось с лицом его дочери, не способной ни вымолвить ни слова ни пошевелиться.
- Ты ни на что не годная и тебя надо наказать. Пошла в свою комнату и марш в кровать!
В два часа ночи после того, как ее мать вернулась с работы и легла спать, отец Карен и ее дедушка пришли в ее комнату и разбудили ее. Отец держал в руках ее куртку.
- Вставай, Карен, мы идем за мороженым, - произнес он, надевая на нее куртку.
Карен села еще сонная, она не хотела просыпаться, но не сопротивлялась. Двое мужчин провели ее к лестнице, затем в машину дедушки. Они проехали десять минут до химического завода, где ее дедушка днем работал диспетчером.
В такой поздний час никто не работал. Карен ехала с закрытыми глазами. Ее уже раньше возили по этому маршруту. Дедушка оставил машину у заднего входа, где уже стояли другие машины. Дедушка Карен открыл дверь своим ключом. Свет едва горел, но его хватало, чтобы освещать им путь до грузового лифта. Они шли по ветхому деревянному полу мимо огромных чанов, часть из которых была открыта, со зловонными пурпурными пятнами на их боках. Они подошли к большой железной двери, которая открывалась горизонтально, из середины которой торчал черный кусок брезента, словно высунутый язык.
Дедушка Карен нажал на кнопку вызова лифта, и его внучка услышала гул мотора - лифт поднимался из подвала. Ее дедушка потянул за кусок материи и открыл дверь. Она пронзительно заскрипела. За ней была решетчатая дверь, открывавшаяся снизу. Мартин наклонился и потянул за полоску ткани. Все они вошли во вместительную темную кабину лифта.
Мартин держал Карен за руку, пока ее дедушка закрывал обе двери лифта с грохотом, который эхом отдавался по всему заводу.