Отсутствие типичных женских качеств могло стать помехой окончательного выздоровления, но Клэр это сохранила. Это значит, что в какой-то момент в жизни Карен её это интересовало.
Последней, кто поговорил со мной, была Джулианна. Карен закрыла глаза, отключилась, села ровно, а руки сжала по бокам живота, словно она к чему-то готовилась. Её глаза раскрылись, и она сказала, что ей надо поведать мне кое-что ужасное. Она понимала, что ей не стоило об этом говорить, но раз её отец умер, то, наверное, ей никто не причинит вреда.
Я убедил её в этом и добавил, что со мной она в безопасности. Мне показалось, что она успокоилась. Она рассказала мне о ритуале «Хозяин полуночи». Она проходила через это около десяти раз. Это было похожим на колдовство. Они её связывали и отрезали от неё маленькие кусочки плоти. Многие принимали в этом участие. В первый раз Карен прошла через это, когда ей было четыре года. Они отрезали кусочки плоти с её руки, лица или уха, срезали немного кожи и брали пару капель крови. Волосы, ресницы и брови тоже шли в ход, но по мере её взросления они отрезали кусочки её груди, брали кожу с её сосков или влагалища. Когда это происходило, боль на себя брали альтер-эго мужского пола, и они не чувствовали боль, когда измывались над женскими органами Карен.
Затем родители Карен обвиняли её в том, что она сама это делала во сне.
Я рассказал Карен перед тем, как вывести её из транса, что она не вспомнит то, о чём мы только что беседовали. От этих вещей её оберегали годами. Я был не уверен в том, что она смогла бы справиться с этими воспоминаниями, не нанеся себе увечий. В итоге я решил подождать.
Неделю спустя, пока я обдумывал, как рассказать ей о событиях в ходе ритуала «Хозяин полуночи», в кабинет вошла Карен, выглядевшая робко и стыдливо.
- Я снова поранила себя, - сказала она, отвернувшись от меня, переполненная от стыда.
Ясно, что она себя поранила, но как именно и в какой степени?
- Как именно Вы себя поранили? - спросил я. - Мне важно знать, какие Вы можете нанести себя увечья.
Я ждал. Карен вскинула брови к потолку и начала плакать.
- Я не помню точно, я себя не контролировала, но думаю, что я взяла вешалку и воткнула её в себя острым концом.
Карен выглядела так, словно её сейчас вырвет.
- Вы видели кровотечение?
- Да.
- Оно у Вас всё ещё идет?
- Нет.
- Вам больно?
- Да.
- Вам всё ещё больно?
- Немного. Не так, как раньше.
- Если Вы надавите на желудок, Вам будет больно? - спросил я.
- Нет, не совсем.
Этими вопросами я хотел выяснить, не было ли у неё разрыва тканей влагалища, а, если бы это произошло, то не пробила ли она вагинальную стенку. В последнем случае у неё могло начаться заражение брюшной полости. Я не был полностью уверен, но звучало не так всё плохо, по крайней мере, физически. Теперь мне надо было узнать, что произошло в её психике. Единственным способом был гипноз, раз Карен сама точно не могла объяснить, что произошло.
Под гипнозом Карен села прямо, натянутая, словно струна, её глаза были закрыты.
- Я пытался вырезать женские органы, - сказал он, на лице читался неподдельный страх. Это был Майлз. Думаю, он был ответственен за это.
- Женщина-мать продолжала говорить об отце, и я боялся, что он вернётся, чтобы нам навредить. Я пытался вырезать её женские органы, чтобы он не смог больше причинить нам боль. И если бы Холдон не остановил меня, то я бы продолжил. - Майлз сидел на стуле, плотно прижавшись к спинке, с закрытыми глазами и стиснутыми зубами. - Теперь я хочу, чтобы мы все умерли.
К этому моменту Майлз меня знал - мы уже беседовали несколько раз. Также он прекрасно знал, как оценивали меня другие личности, и это придавало мне некоторый авторитет, которым я и хотел воспользоваться.
- Майлз, - сказал я мягко, но твёрдо. - Отец умер. Он больше не сможет тебе навредить. Тебе не надо больше его бояться. Нет нужды сбегать от него.
Майлз задумался. В нём шла борьба. Он всё ещё не открывал глаз.
- Вы уверены? - спросил он.
- Я абсолютно уверен, Майлз.
- Ладно, ладно, - ответил он.
Он пытался в это поверить. Я видел борьбу, написанную на его лице. Затем он начал расслабляться. Я видел, как по его телу буквально разлилось облегчение.