Дверь слегка приотворилась, и на пороге появился Вигульф, который подбежал к кровати и остановился рядом с ней как вкопанный.
— Дядя, — произнёс Сигурд, тяжело дыша. — Хорошо, что ты пришёл, и я могу проститься и с тобой. Я знаю, что вернуться из сражения, в котором был убит глава нашего рода и помощник конунга, недостойно того, чтобы называться викингом, покрывая его имя и весь род несмываемым позором. Дружина отца, не защитившая его, осталась там, и никто не вернулся домой кроме меня и моих людей. После кончины моей, одари их богатством и прекрасными клинками, которые мы привезли в Харальдхейм. Они отличные воины и верные друзья, они отправятся странствовать дальше, пока не войдут в дружины ярлов или даже самих конунгов, Вигульф.
— Будет сделано, Сигурд, — Вигульф медленно кивнул.
Затуманенными от слёз глазами Вика смотрела, как Сигурд из последних сил диктовал свою волю, и его дядя внимательно вслушивался в слова племянника. Она уткнулась головой в резной высокий столб, поддерживающий крышу, по-прежнему пытаясь сдерживать рыдания, закрывая лицо руками и отчаянно не желая верить в то, что происходило в этой комнате, где, казалось, сосредоточился весь мир в окружавшей его темноте и тишине. Сигурд уходил из жизни, унося с собой любовь, покой, безопасность и силу, на которые почти два года опиралась девушка, не осмелившись даже мечтать о таком повороте в её судьбе.
Глава 27
Утром, когда все уже проснулись в доме и готовились к похоронам, Вика ненадолго вышла из усадьбы и медленно побрела в сторону леса, чтобы побыть наедине со своими мыслями.
Солнце приветливо освещало длинными бледными лучами заснеженный лес, заваленные снегом валуны и кустарники, над которыми медленно кружились в воздухе маленькие снежинки, сверкая на солнце. Воздух казался жидким, словно полупрозрачная плотная пелена, в которой терялись очертания дальних предметов и снежинки казались застывшей массой, невесомо парящие над землёй.
Вика шла, не разбирая дороги, чувствуя, как внутренняя боль раздирает её тело, словно тупыми ножами пытаясь разрезать её пополам. Теперь, когда она начала осознавать важность и неотвратимость наступивших событий, ужас сковывал её по рукам и ногам. Мир вокруг неё стремительно рушился, разбиваясь на длинные тонкие осколки, исчезающие в утреннем сиянии солнца. «Вот оно как, — думала она, — можно долго искать нужные дороги, но мир вокруг будет меняться, а можно остаться на месте и мир всё равно изменится».
Через некоторое время девушка почувствовала позади себя лёгкие шаги на хрустящем снежном покрове. Обернувшись, она встретилась взглядом со Снёлауг, которая медленно пробиралась по сугробам к замершей девушке.
— Довольна? — резко спросила она, поравнявшись с девушкой.
— Чем? — Вика медленно двинулась вперёд, стараясь выйти на поляну, где было меньше снега.
— Это всё из-за тебя! — Снёлауг шла за ней, не отставая ни на шаг.
— Что из-за меня? — печаль Вики начала понемногу перерастать в обиду, подогреваемую нарастающей злостью. — Что ты снова выдумала? Чего ты всё никак не угомонишься, девочка?
Вика обернулась и посмотрела на стоявший внизу, у подножия горы, Харальдхейм с его выкрашенными в белый и коричневый цвета деревянными стенами. Возле дома суетились рабы, выполнявшие свою ежедневную работу, в то время как внутри дома шла подготовка тела хозяина дома к погребению. Девушка перевела взгляд на Снёлауг, глаза которой светились злобой и ненавистью.
— Все беды начались с твоим появлением здесь и ты ещё смеешь отрицать это?
— Я не отрицаю, что имела наглость напроситься в плен к датским викингам и быть проданной твоему брату на рынке в Хедебю! Я не отрицаю, что сама напросилась в рабыни и втёрлась в доверие хозяев, которые оставили меня дома, обеспечив жильём, едой и тёплой постелью! И, наконец, я не отрицаю, что именно я стала объектом для твоих насмешек, ревности и ненависти! Когда же ты повзрослеешь, Снёлауг и откроешь глаза на очевидные вещи?
Снёлауг не ответила и продолжала взбираться вслед за Викой по заваленному снегом склону горы, оскальзываясь и падая. Наконец, Вика вышла на небольшую поляну, которую окружали приземистые ели, скрывавшие отвесный склон скалы, спрятанный под снежным покрывалом.
Девушки встали напротив друг друга и Снёлауг произнесла:
— Когда-то давно я слышала множество историй про дальние странствия и путешествия. Отец с братом частенько привозили домой восточные ткани, благовония, золото, кубки с драгоценными камнями, клинки, сделанные из отличной стали и заточенные так, что перо, упавшее на них, тотчас же распадалось надвое. Были с ними и восточные женщины со смуглыми лицами, тёмными волосами, облачённые в разноцветные одежды, словно сотканные из воздуха. Их отец дарил своим воинам, награждая их за службу, благодаря их за свою удачливость, и возносил богам хвалебные слова в ответ на их милость и справедливость. С каждым разом походов становилось всё больше, и всё больше они привозили различных историй, которые слышали за время их путешествий. Со временем, когда мне уже минуло тринадцать зим, я стала пытаться изменить своё будущее, несмотря на то, что норны уже предопределили мою судьбу. Моя судьба, по их мнению, не отличалась от судьбы Адальбьёрг, которая в положенное время вышла замуж и теперь исправно рожает детей, занимаясь хозяйством! Я не хотела себе такой участи, я живу здесь почти с момента нашего переезда в эти места и я хочу видеть всё то, что видели мои отец и брат!