«Глупо, просто глупо, — думал он. — Никакому здравомыслящему человеку не придет в голову прятаться в таком лесу! И если бы Вика так сделала, ее бы нашли в течение часа-двух! Но Вика не могла пойти в лес. Она не утонула в озере. Никто не видел, что она куда-то шла. Значит, остается одно: ее увезли, хотя никто ничего не видел и не помнит».
Придя к такому выводу, Алекс откинулся на спинку дивана, прижав ладони к вискам.
По небольшому цветному телевизору шла одна из тех мыльных опер, которые так любила смотреть Вика по вечерам.
Любила.
Он поймал себя на мысли, что думает о ней в прошедшем времени.
Некоторое время сознание удерживало картинку: его сестра, такая тоненькая с еще по-детски нескладной фигуркой, сидит на диване, подобрав под себя ноги — так сильно похожая на мать в своих плавных движениях, повороте головы, чертах лица… Даже мамин шерстяной клетчатый шарф, обычно небрежно лежащий вокруг ее тоненькой шейки, только усиливал ее сходство с матерью.
Образ Вики, такой четкий вначале, вдруг стал растворяться и опадать, облекаясь с течением времени в белесую дымку, вытесняя напрочь все мысли, догадки, сомнения и превращаясь в беспокойный сон.
Она была так далеко от него — в толще тумана он едва мог различить светлый силуэт ее стройной фигуры. Вика чему-то смеялась, танцуя на опавших листьях, которые взметались ввысь, потревоженные ее легкими шажками. Алекс пошел к ней, а Вика, перестав танцевать, внезапно отвернулась от него и побежала по темнеющей аллее. От ее ног взлетали опавшие листья. Широкий клетчатый шарф соскользнул с ее шеи и упал на землю, цепляясь за низкие изогнутые ветви кустарников и приземистых деревьев.
Он побежал за ней, крича её имя, пытаясь от чего-то предостеречь, но она стремительно уносилась вдаль и не откликалась, несмотря на его старания.
Вика выбежала на поляну и, раскинув руки, прислонилась спиной к стволу широкого дерева. Лицо ее опечалилось, улыбка казалась застывшей на бледных губах. Словно учуяв эту перемену ее настроения, окружающий пейзаж утратил былые краски, впустив в свою палитру оттенки серого цвета, сглаженные легкой дымкой сновидения.
Мимо Алекса с шумом пронесся огненный шар. Словно переговариваясь друг с другом, зашептали листья на деревьях, небо заволокли мутные рваные тучи.
Шар летел прямо на Вику и возле ее лица рассыпался на сотни мерцающих бабочек, которые покружились вокруг нее и взмыли к небесам.
Алекс стоял как вкопанный.
Вика пыталась что-то ему сказать, и только теперь он заметил, как она осунулась и похудела. Порывы ветра заглушали ее слова. Наконец, ее глаза закрылись, и она медленно сползла на землю.
Алекс не мог пошевелиться. Он наблюдал, как Вика пытается из последних сил подняться с земли и подползти к нему поближе. Она припала на одно плечо, словно кто-то пнул ногой в спину, ткнулась лицом в грязь и замерла. Вскоре на ее тело налетели и посыпались листья, которые скрыли под собой.
Алекс неотрывно смотрел на нее: он ждал, что Вика хотя бы пошевелится…
Но ничего подобного не произошло.
Вика так и осталась лежать, скрытая под ворохом листьев, неподвижно, уткнувшись лицом в землю.
Сон оставил в душе Алекса неприятный осадок. Обычно он не обращал на них внимания: они казались неясными, мимолетными и, как правило, без сюжета. Но этот сон был таким ярким и впечатляющим для него, что Алекс впоследствии не раз вспоминал его, и здесь его непродолжительная память не играла никакой роли.
Последние зори медленно окрашивали облака в сочетание розовых, красных, зеленоватых, голубых и серых тонов, которые быстро гасли, словно боясь остаться навечно в холодеющем небе. Отблески зари ложились на снег красновато-золотистыми оттенками, более нежными, чем окраска розовой чайки. Уже с трех часов дня зажгутся звезды, а несколькими неделями позже начнут свою бесшумную таинственную игру на небесных просторах огромные бледно-зеленые полотнища северного сияния. В эскимосских и индийских легендах о них говорили, что это духи животных танцуют в небе, или, что это призраки павших врагов, желающих пробудиться вновь. Однако, несмотря на различные верования, окружавшие северные сияния с древнейших времен, в определенное время над городами и поселениями за Полярным кругом неизменно возникали и находились в непрерывном движении и изменении чаще всего прозрачно-зеленоватые или беловатые занавеси, вновь скручиваясь в десятки жгутов и завитков. Иногда в отдельных местах небесное свечение вспыхивает более ярким светом, надолго впечатываясь в память не только гостей заполярных городов, но и их жителей, надолго оставляя ощущение, что их жизнь снова меняется…