Подошедшая вместе с Исгерд женщина неплохо говорила по-славянски. Она спросила имена пленниц и представила их хозяйке, которая ответила утвердительным кивком.
— Что с нами будет? — задала вопрос женщина, ехавшая с Викой на драккаре.
Исгерд отвечала, а её спутница переводила слова хозяйки пленницам.
— Пока вы пленницы моего мужа. Ему и решать, что делать с вами. Попав в рабство, вы потеряли все права, и вы являетесь нашей собственностью. Вы будете принадлежать моему мужу, сыну, или любому, кому он вас подарит. Пока я знаю насчёт одной девушки, которую зовут Виктория.
Исгерд повернулась к Вике и смерила её холодным взглядом, её голос был бесстрастным и равнодушным:
— Тебя пожелал мой сын, отец не отказал ему. Теперь ты принадлежишь Сигурду и будешь жить в этом доме под этой крышей. Когда закончится пир, ты приступишь к работе, и будешь выполнять желания моего сына. В случае такого пира, который ты видишь, ты должна будешь выполнять работу наравне со всеми — людей много и дел тоже. Спать сегодня ты будешь здесь, в этом зале, пока не найдётся место в комнате рабов, которая находится за кухней. Надеюсь, скоро ты обучишься нашему языку, и мне не придётся отрывать Кольгриму от её основной работы, чтобы та доносила до тебя смысл сказанного на твоём родном языке. Это же касается и всех остальных, — она повернулась к другим женщинам. — Для вас же будет лучше, если вы скорее освоитесь. Бежать вам некуда, особенно если учесть, что идёт зима и ни один корабль в море не выйдет до весны. Как вы уже заметили, усадьбу окружают горы и непроходимые леса. Любой, даже самый хорошо спланированный побег обернётся для вас быстрой смертью. Надеюсь, дважды повторять никому не придётся.
Когда Исгерд вернулась к столу, Кольгрима рассказала женщинам об особенностях домашнего хозяйства и обитателях усадьбы, сделав акцент на расторопность и исполнительность рабов и рабынь, живущих в доме. Однако Вике она сделала предупреждение:
— Сигурд — единственный сын и наследник, так что должен стать истинным викингом, приняв по наследству отцовскую власть. За хозяйкой дома наблюдает весь род, почитая и уважая её, однако он не одобряет никаких слабостей, особенно в отношении сына. Ты должна выказывать им своё почтение, ведь они взяли тебя под свой кров, обеспечивают тебя пищей и одеждой. Если будешь хорошо работать, то тебе могут дать землю, где ты можешь поставить дом, а то и вовсе могут освободить тебя, хотя твоя жизнь и благополучие зависит от Сигурда и ему решать, как поступить с тобой. Надеюсь, ты понимаешь, что для тебя лучше быть послушной и не делать глупостей. Поняла?
Вика кивнула головой и только лишь поинтересовалась, что ей делать сейчас.
— Сейчас надо печь хлеб и варить рыбу, подавать на стол, следить за тем, чтобы пиршественные чаши были всегда наполнены.
Кольгрима молча разглядывала новоприбывших, ожидая новых вопросов. Вика некоторое время растерянно наблюдала за пирующими, как внезапно её осенило:
— Какой сейчас год?
Кольгрима удивлённо перевела взгляд на девушку, гадая, не шутит ли она:
— Восемьсот девяносто девятый, девочка, или уже девятисотый, если я не запамятовала, правда, исчислять года — это удел священников и государей, а не простых людей, особенно рабов. Здесь года отмеряются событиями, а тебя, что ли, долго держали под зам-ком в темнице, вдали от мирских дел? Или даже в каком-нибудь далёком монастыре на чужих землях?
Вика отрицательно покачала головой и рассеянно поблагодарила старуху.
— Раз вопросов у вас больше нет, — наконец объявила Кольгрима, — значит, принимайтесь за работу.
Вика была рада этому, как, впрочем, и всему, что могло бы её отвлечь, забыть обо всём, окунувшись в новую жизнь, поскольку в последние дни её мучили мысли о том, что временные переходы происходили именно тогда, когда девушка оказывалась одна…
Глава 20
Арктика, март 2002 года
Март не заставил себя ждать, медленно отвоёвывая тепло у засидевшейся в ледяных чертогах зимы. Жители городка, не обращая внимания на пронизывающий ветер и сильный мороз, готовились к празднованию Дня оленевода: накануне праздника тракторами хорошенько расчистили местное лётное поле, где базировалась немногочисленная лёгкая авиация — пара вертолётов Ми-6. Поутру на въезде в городок даже образовалась нехарактерная для него автомобильная пробка. На поле уже были разбиты десять чумов, покрытых брезентом и непродуваемой синтетической плёнкой, спешно разжигались костры, на которые ставились огромные кастрюли с олениной. Солнце хоть и светило добросовестно, сияя на чистом весеннем небе, но практически не грело, однако, у местных жителей даже тени сомнений не возникало: праздник ждали целый год и отменять его из-за капризов погоды никому в голову не приходило.