Само содержание этого листка могло играть на руку только белой реакции, уцелевшей в Москве после разгрома контрреволюционного заговора. Поэтому и в органах Советской власти и в ВЧК последующие анархистские лозунги «Извещения» были расценены как политическая маскировка: «Наша задача — стереть с лица земли строй комиссародержавия и чрезвычайной охраны и установить Всероссийскую вольную федерацию союзов трудящихся и угнетенных масс».
Дальше шли угрозы: «Смерть за смерть! Первый акт совершен, за ним последуют сотни других актов…,»
И подпись: «Всероссийский Повстанческий Комитет Революционных Партизан».
Деникин еще рвался к Москве, и никто, конечно, не мог подумать, что в эти дни смертельной опасности для республики анархисты или левые эсеры, как-никак принимавшие участие в революции, могли решиться на такое чудовищное преступление против революции и революционного народа, каким был взрыв в Леонтьевском переулке. Это казалось немыслимым.
«Правда» в статье «Деникинцы под маской анархистов» писала в те дни: «При чтении прокламации ясно видно, что это дело рук белогвардейцев, прикрывающихся именем анархистов. Авторы прокламации даже плохо усвоили себе, что такое анархизм и какая может быть у анархистов организация, — они называют себя комитетом, но ведь у анархистов комитетов не бывает».
Через день после взрыва Московский губисполком объявил Московскую губернию на военном положении, причем в постановлении также отмечалось, что «…покушение белогвардейских террористов указывает на существование в Москве еще не раскрытой контрреволюционной организации».
В Чека работали не наивные люди. Руководители МЧК Василий Николаевич Манцев и Станислав Адамович Мессинг, непосредственно проводившие следствие, анархистов, конечно, своим вниманием не обошли. Но наблюдение за некоторыми известными анархистами ничего не дало, сами же они, без сомнения, даже если что-либо и знали, то, однако, прямого отношения к взрыву не имели.
Это еще более утвердило всех во мнении, что преступление совершено белогвардейцами.
Но 2 октября Дзержинскому и Менжинскому чекисты принесли один документ. Одна, казалось бы, пустяковая деталь привлекла внимание руководителей ВЧК и Особого отдела.
Дело в том, что 2 октября в Брянске с поезда, следующего из Москвы на юг, была снята подозрительная женщина, ее документы показались местным чекистам оформленными недостаточно четко. При обыске у этой женщины обнаружили письмо видного руководителя конфедерации украинских анархистов «Набат» некоего Барона, обладавшего, как было известно в Чека, большим влиянием на гуляй-польского «батьку» Нестора Махно. Последующая проверка установила, что сама неизвестная также член «Набата» Софья Каплун.
В письме были и такие строки: «Теперь Москва начеку, пару дней тому назад местный комитет большевиков взорван бомбой, погибло больше десятка, дело, кажется, подпольных анархистов, с которыми у меня ничего общего. У них миллионные суммы. Правит всем человек, мнящий себя новым Наполеоном». И далее: «Они сегодня, кажется, публикуют извещение, что это сделали они».
Вот эти-то последние слова и заставили Дзержинского и Менжинского новыми глазами взглянуть на все происшедшее: «Извещение» так называемых «революционных партизан» действительно появилось в тот самый день, когда Барон писал на Украину свое письмо! Значит, преступление в Леонтьевском переулке совершили все-таки анархисты, а не белые офицеры.
Усилия ВЧК были немедленно обращены в новом, непредвиденном направлении. Арестовали Барона, несколько видных московских «легальных» анархистов. Безрезультатно. Они, видимо, знали кое-что об «анархистах подполья», но молчали. Полученные от них разрозненные сведения могли только запутать следствие. Сам Барон на поставленный ему вопрос, откуда он знает о предстоящем выходе «Извещения», отвечал ссылками на «слухи».
Между тем 23 октября появилась отпечатанная также нелегально газета «Анархия», в которой прямо говорилось, что взрыв в Леонтьевском совершила так называемая Московская организация анархистов подполья. Газета провозгласила, что «очередным вопросом является организация динамитной борьбы с режимом Совнаркома», и выбросила лихой лозунг: «Посмотрим, кто кого распорет!»
Теперь окончательно отпали все последние сомнения. Но следствие по-прежнему топталось на месте, пока Менжинскому не пришла счастливая мысль, которой он не замедлил поделиться с Манцевым и Мессингом.
— Мы все время возимся с анархистами, которые сейчас сидят в тюрьме и нам ничего не дают. Но не кажется ли вам странным, что некоторые не менее видные анархисты вот уже несколько месяцев бесследно исчезли с политического горизонта? Не они ли и создали новую организацию, с которой Барон действительно не связан, хотя кое-что о ней и знает?