Деловые качества Менжинского как опытного криминалиста, как искусного оперативного работника хорошо были известны Дзержинскому и всей партии.
О том, насколько хорошо знал и как глубоко ценил Менжинского Феликс Эдмундович, в своих воспоминаниях пишет старый чекист Ф. Т. Фомин. «Однажды, — вспоминает Ф. Т. Фомин, — мы, группа чекистов, сидели за чаем у Ф. Э. Дзержинского. Вячеслав Рудольфович, сославшись на усталость, извинился перед нами и ушел отдохнуть. Разговор шел о работе ВЧК.
— Должен вам сказать, товарищи, — задумчиво проговорил Феликс Эдмундович, — что за время своей работы в ВЧК−ОГПУ я не встречал более сильного оперативного работника, чем Вячеслав Рудольфович. Он с первой сводки или заявления, поступившего к нему в руки, может сказать, есть ли тут действительно что-либо серьезное или нам не стоит заниматься этим делом…»
Удостоверение к знаку «Почетный чекист», 1922 г.
Эти же черты отмечали в Менжинском его ближайшие соратники, члены коллегии ОГПУ: «…беспощадно требовательный к себе, полный мужественного самоотречения, Вячеслав Рудольфович был образцом пролетарского бойца, отдавшего все силы своего огромного революционного темперамента делу борьбы с врагами пролетарской революции.
Его принципиальный, острый и тонкий ум обладал особой способностью вовремя вскрывать тайные пружины подлой подпольной работы врагов пролетарской диктатуры».
Внутриполитическое положение страны к началу 1923 года значительно окрепло. Закончилась гражданская война. Последние отряды иностранных интервентов были выброшены с советской земли на Дальнем Востоке, и народная Дальневосточная республика вошла в состав РСФСР. Был подавлен кулацкий бандитизм в центре и на окраинах страны. Прекратили свое существование мелкобуржуазные партии эсеров и меньшевиков, поддерживавшие контрреволюционные устремления отечественной и зарубежной буржуазии. Что касается международной обстановки, то здесь не только не произошло разрядки, а, наоборот, в 1923 году она вновь обострилась. Лозаннская конференция открыла турецкие проливы в Черное море для военных кораблей всех государств. Это создало новую угрозу нашим южным границам. Вслед за этим последовал «ультиматум Керзона», грозивший новой интервенцией. Вновь активизировалась шпионско-подрывная деятельность империалистических разведок, белогвардейского охвостья.
Тайная война империализма с Советской страной не прекращалась ни на один день. Главным организатором подрывной деятельности против СССР в то время выступал английский империализм и его секретная служба — «Интеллидженс сервис».
Новые условия борьбы требовали прежде всего укрепления охраны государственных границ. «Вопрос об охране границ в данный момент стоит особенно остро, — писал Дзержинский 2-му съезду политработников войск ОГПУ. — Граница СССР должна быть закрыта для контрреволюционеров и контрабандистов во что бы то ни стало…» И Менжинский, опираясь на командиров, политорганы и партийные организации пограничных войск, пресекает нелегальную иммиграцию через границу, особенно через порты Черного моря, решительно борется с контрабандой, которая наносила огромный ущерб советской экономике, подрывала монополию внешней торговли.
В январе 1924 года умер Владимир Ильич Ленин.
Смерть Ленина тяжело переживали вся партия, весь народ. Особенно горестна была эта утрата для тех, кто вместе с Лениным строил партию, строил первое в мире пролетарское государство, кто долгие годы работал вместе и рядом с Лениным.
«Я никогда не видела Феликса таким убитым горем, как в эти дни», — пишет друг и спутница жизни Феликса Эдмундовича — Софья Сигизмундовна Дзержинская.
Великое горе поселилось и в квартире на втором этаже Кавалерского корпуса в Кремле, где жили Менжинские. В эти дни не было обычных споров по вопросам литературы и искусства, которые почти ежедневно возникали в квартире Менжинских. Здесь все близко знали и любили Владимира Ильича, тяжело переживали его болезнь.
В траурный январский день вместе с тысячами коммунистов и беспартийных, старых, убеленных сединами, и молодых, еще безусых коммунистов пришли в Колонный зал, чтобы проститься с учителем и другом, Вячеслав, Людмила и Вера Менжинские. Убитые горем, они всматривались в знакомый профиль и мысленно клялись остаток своих сил и здоровья отдать делу, которому посвятил всю свою жизнь Ильич.
Вячеслав Рудольфович, и вообще-то малоразговорчивый, в те дни, как вспоминали потом его близкие, был особенно сосредоточен, молчалив, дома появлялся редко, проводил все дни и ночи на Лубянке.