Федоров изображал из себя бывшего офицера старой армии (каковым он и был на самом деле), ныне — одного из организаторов подпольной группы так называемых «Либеральных демократов» — «ЛД» (последнее было уже чистым вымыслом — частью задуманного чекистами плана). Федоров играл умно, цепко и дерзко. Савинков сначала не верил, затем сомневался, наконец, решил проверить «истинность» того, что ему говорили, и направил в Россию одного за другим нескольких своих эмиссаров, в том числе Фомичева. Эмиссарам «разрешили» беспрепятственно перейти границу, побывать на заседаниях «контрреволюционного центра» в Москве, встретиться с «руководителями боевых отрядов на Кубани». Им постарались внушить, что в России существует мощная контрреволюционная организация, готовая к действию, которая лишь ждет авторитетного руководителя, и дали понять, что таким руководителем может быть только сам Савинков.
К осени 1923 гада у чекистов уже выкристаллизовался план операции «Синдикат», который ставил целью не только обезвредить Савинкова и его агентуру, но заманить его самого в СССР и здесь арестовать — это был бы сильнейший удар по контрреволюции.
Артузову было предложено подготовить план операции. Этот еще молодой — лет тридцати с небольшим — красивый человек с острой мушкетерской бородкой и неожиданно синими глазами руководил контрразведкой ОГПУ и был фактически ближайшим помощником Менжинского. Вячеслав Рудольфович высоко ценил ум Артузова, его высокую образованность (по гражданской профессии тот был инженером), смелость оперативного мышления, редкостный дар психолога.
Представленный план Менжинский одобрил, но счел нужным внести в него серьезные дополнения.
Необходимо было учесть особенности характера Савинкова, его личные человеческие особенности.
— Савинков честолюбив, честолюбив чудовищно. На этом нужно играть. Внушить ему, что без его приезда у новой организации ничего не получится, признайте его вдохновителем и вождем. Только не перегните палку — Савинков очень умен и на грубую лесть не поддастся.
Далее — он прирожденный конспиратор и заговорщик, поэтому не подавайте ему все на блюдечке, пусть какие-то идеи исходят от него.
У него огромный опыт, он прекрасно знает, что в конспирации не бывает все как по маслу, — предусмотрите и отдельные неудачи. После каждой советуйтесь с ним, внушите, что все нити организации уже у него в руках, для настоящего разворота дел не хватает только его личного прибытия в Москву. И последнее — Савинков предельно осторожен и подозрителен.
Мы заставили работать на нас его эмиссаров Зекунова и Шешеню. Савинков им верит, но не до конца. Я уверен, что в ближайшее время он пришлет сюда кого-нибудь еще для тщательной проверки. Мы не можем, конечно, предугадать, кто это будет, но готовиться к такому нежелательному визиту нужно…
Артузов, подробно записав все указания Менжинского, ушел, а через несколько дней ему доложили о внезапном появлении в Москве правой руки Савинкова полковника Сергея Эдуардовича Павловского. Это имя хорошо знали чекисты. Полковник Павловский был известен как лютый враг Советской власти, человек умный, по-волчьи осторожный, огромной личной храбрости и беспощадной жестокости. Банды Павловского не раз врывались из-за кордона на территорию Советской Белоруссии, жгли, убивали, зверствовали, терроризировали население.
В Москве Павловский остановился на квартире Леонида Шешени — бывшего личного адъютанта Савинкова. Арестованный при переходе границы, Шешеня, чтобы спасти свою жизнь, согласился сотрудничать с ОГПУ и старался в этом изо всех сил.
Чекисты инсценируют для Павловского совещание контрреволюционного центра и… внезапно обезоруживают полковника.
Менжинский понимает, что арест Павловского может сорвать осуществление главной цели — захват Савинкова. Начинается упорная и трудная работа. На первых допросах Павловский молчит. В своих преступлениях признается с трудом, лишь когда его прижимают к стене неопровержимыми фактами. Наконец на одном из допросов он безнадежно машет рукой:
— Ваша взяла… Говорите, что делать.
Стремясь заслужить право остаться в живых, Павловский соглашается помочь ОГПУ.
Полковник пишет своему шефу в Париж, что в Москве жизнь бьет ключом, что организация сильна и лишь нуждается в настоящем вожде.
Письму Павловского Савинков не может не верить. II все же он… еще раз посылает в СССР своего близкого помощника Фомичева.
Фомичева поселяют на даче под Москвой, потом для него устраивают «заседание ЦК», на которое привозят и тщательно подготовленного Павловского.