Она вопросительно взглянула на Егора Андреевича:
— Спасибо вам большое. Я пойду?
— Как это пойдёшь? — Голос Егора Андреевича дрогнул от возмущения. — Куда это ты наладилась?
— Туда, — Катя неопределённо махнула рукой в направлении двери и подняла саквояж, готовая шагнуть за порог.
— А ну, сядь! — короткий приказ пригвоздил её к месту.
Она села послушно, как школьница. Всё равно идти некуда.
Егор Андреевич встал, поправил на окне светомаскировку, а потом опять вернулся на место и смущённо кашлянул:
— Короче, вот такое дело — вдовый я, — сплетя руки, он покрутил большими пальцами, — и детей нет. Круглосуточно на работе. Война. Надо быть на посту. Улавливаешь, куда я клоню?
— Нет, — честно ответила Катя, — не улавливаю.
— Эх, ты! А я думал, ты сразу угадаешь, что я предлагаю тебе в мою комнату заселиться, потому что в остальном доме уже густо беженцев натолкано. Пятнадцатая квартира, куда ты ходила, осталась свободна, но на завтра я её уже семье с Кировского завода обещал. Там теперь почти фронт.
Катя потеряла дар речи. Молчала и только глазами хлопала, не зная, что ответить и как благодарить. Пока она собиралась с мыслями, Егор Андреевич достал толстую тетрадь и надел очки:
— Давай твой паспорт, впишу тебя в домовую книгу, а завтра зарегистрируешься у участкового и получишь карточки. Авось не пропадём, Бог милостив.
24 августа 1941 года.
39-й моторизованный корпус армии вермахта захватил станцию Чудово и перерезал железную дорогу Москва — Ленинград.
27 августа
Утром немецкие танки и мотопехота атаковали позиции 48-й армии по всему фронту и вынудили её к беспорядочному отходу. В 12 часов прервано железнодорожное сообщение по линии Сонково — Мга.
28 августа
В 12 часов противник почти без боя занял Тосно, оттеснив к северу части 70-й стрелковой дивизии, захватил Саблино, а к 20 часам достиг посёлка Красный бор, продвинувшись за сутки на 30 км. От Ленинграда его отделяло всего 30 км.
29 августа
Войска противника захватили станцию Мга, перерезав Северную железную дорогу. Утром через станцию прошли последние два железнодорожных состава из Ленинграда.
30 августа
Головные дивизии 16-й немецкой армии, внезапно свернув с Московского шоссе, ворвались в Усть-Тосно и Ивановское и вышли к Неве. Таким образом враг перекрыл последние (прямой водный и железнодорожный) пути сообщения Ленинграда со страной.
Управхоз Егор Андреевич жил в квартире на первом этаже окнами во двор. От фундамента по стенам ползла сырость, наполняющая квартиру сладковатым запахом плесени. Плесень была неистребима, хотя жильцы вели с ней нешуточные бои, вплоть до окуривания стен горючей серой. Серная вонь витала в воздухе почти месяц, но плесень санобработки не заметила, благополучно продолжив расползаться по штукатурке зеленоватыми пятнами.
В квартире были четыре комнаты, кухня и тесная ванная комната без ванны, но зато с краном, цедившим капли в подставленное ведро. Главное место в общественной кухне занимала дровяная плита, на которой стояли керосинки по числу комнат. К стенам жались кухонные столики и висели ходики с кукушкой и двумя гирьками в виде шишек.
У Кати в доме были точно такие же часы, поэтому они приласкала их взглядом, как старого друга, и тревога на сердце стала рассеиваться.
Егор Андреевич распахнул дверь из коридора и ласково подтолкнул Катю вперёд:
— Располагайся, дочка.
Если бы благодарность имела свойства жидкости, то Катя наверняка утонула бы в её волнах. Но поскольку она не любила выказывать свои чувства, то в ответ только кивнула:
— Спасибо большое!
Спать ей предстояло на раскладушке, вытащенной из огромного тёмного шкафа с резными створками.
— Сам столярничал, — похвастал Егор Андреевич. — И шкаф, и раскладушку.
Кроме шкафа комната вмещала круглый стол, покрытый зелёной клеёнкой, четыре стула, деревянную кровать и тумбочку.
Помогая расставить раскладушку, Егор Андреевич посетовал:
— Я бы сюда и сам лёг, чтобы тебе бока не ломать, да продавлю ненароком.
— Обожаю спать на раскладушке, — заверила его Катя, потому что это была правда. В Новинке она часто забиралась на чердак, где на раскладушке лежал матрац, набитый сеном, и ложилась навзничь, глядя, как под крышей раскачивается паутина бельевых верёвок. Вдыхая пряный запах трав, она читала, думала или мечтала.
Несмотря на незнакомое место, уснула Катя почти сразу, а Егор Андреевич сел за стол, придвинул пепельницу, но курить не стал. Посмотрев на портрет жены на стене, тяжело вздохнул: