Я не стал улыбаться, чтобы не обидеть. Ну и отлично, что Небо, а то со мной и Бездна говорила через зверей. Хорошего мало. Но прозвучавшее женское имя меня удивило. Этой стаей правила женщина.
Ну, сколько я уже видел этих вождей? Поэтому, особо не волнуясь, я поставил копьё и постучал пальцем по особо крепкой жерди у входа.
— Войди, Белый Волк, — прозвучал звонкий, полный энергии, но уже немолодой голос.
Внутри освещения не было, и свет пробивался сквозь щели в стенах, хоть прутья и пытались плотно подогнать. В воздухе висела дымка, и, принюхавшись, я ощутил запах каких-то пряных благовоний.
Без ангела моей стихии воздуха хватало лишь на то, чтоб дыхание подольше задерживать. Что я сразу и сделал — лёгкая дымка вскружила голову, ощущался какой-то наркотический эффект.
— Ты осторожен, зверь.
— Приходится, — я встал посередине, старательно сдерживая свою силу.
Невежливо будет сразу просветить насквозь моего собеседника, я для неё всего лишь зверь третьей ступени.
Таджия сидела в дальней от входа части хижины, её почти не было заметно в сумраке за дымовой завесой. Но вот мелькнула рука с длинной курительной трубкой в пальцах, зверица шумно затянулась, и внезапно вся дымка унеслась к ней, всосавшись обратно в трубку. Словно плёнку назад промотали.
Вождь Красных Буйволов чем-то напоминала шамана. Чёрная смоляная кожа и белые, чуть ли не светящиеся в сумраке белки глаз. Вышитый расписной платок на голове, из-под которой пробивались седые волосы.
Она провела пальцами, поправляя локон, и мелькнули гроздья драгоценных камней на пальцах. Блеснули жемчужные бусы, висящие на большой голой груди.
Таджия была в роскошной блинной юбке и нисколько не стеснялась своего топлесс. Тёмная кожа и сумерки в хижине не позволяли ничего рассмотреть, оставалось только ловить неверные отблески.
Несмотря на седые волосы, я не увидел старости на лице зверицы. Её внешность была такой, что не сразу определишь, сколько лет. Так бывает, увидишь женщину, и точно знаешь, что не молодая.
— Сядь, Белый Волк, — рука с трубкой указала на холщовые циновки в центре.
Вокруг них чуть дымились тлеющие палочки, и Таджия поймала мой сомневающийся взгляд.
— Здесь ничто не навредит тебе, зверь, если ты не отмечен Бездной. Впрочем…
Она сама с лёгкой тревогой посмотрела, как рядом со мной стал потрескивать дымок от одной из палочек. Словно бенгальские огни заискрили возле моего пояса.
Таджия чуть привстала на коленях, трубка в её руках нервно дёрнулась:
— Не понимаю, зверь, я не вижу метки Тенебры, но курения чуют её.
Я вытащил кинжал с пентаграммой, который стащил ещё во время битвы с обезумевшей армией Жёлтого Приора, со смазанной пентаграммой на клинке. Дым от курительных палочек вдруг завихрился вокруг лезвия, сразу же засветился и затрещал.
— На этом клинке кровь демона, — честно сказал я, вспомнив о Белиаре.
Таджия облегчённо уселась обратно.
— Теперь ясно, — и трубка снова требовательно указала, — Садись.
Я взгромоздился в позе лотоса, и мы так сидели некоторое время, разглядывая друг друга. Никаких эманаций магии я не чуял, хотя в горле уже покалывало от задымлённого воздуха.
Сам я не рисковал использовать стихии, но в таких сумерках так и подмывало «прощупать» полуголую зверицу всеми сканерами.
— Странный зверь, — наконец, сказала Таджия, — Я не встречала таких.
Она затянулась.
— Позвольте посмотреть меру, мастер, — нетерпеливо сказал я.
Лёгкий кивок головы, и мне открылась её пятая ступень. Сильное владение стихиями воздуха и огня, и очень развитая сила духа. На самом деле это была невероятно сильная зверица.
А задумчивый, подёрнутый дурманом взгляд Таджии так и блуждал по хижине вслед за поднимающимся дымом. Она читала его будто книгу, потому что трубка так и подёргивалась, словно зверица перелистывала незримые страницы и сбрасывала мусор, мешающий смотреть.
Такой магии я ещё не встречал, и меня кольнула лёгкая тревога. Что-то мне подсказывало, что эту зверицу обмануть будет сложно.
— Расскажи, зверь.
Я не стал задавать глупых вопросов и сразу перешёл к сути. Прозвучала та же история, которую рассказал Арифу с его отрядом.
Прецептор, Бездна, Синий и Жёлтый Приоры. Совет приоров под Красной Столицей, где случилась резня. И смерть Оранжевого Приора на этом совете.
Таджия вздрогнула и издала страдальческий стон:
— О, Небо, за что такое великое горе?!