Эльта отступила к стене. И пока звёздный шар горел, уничтожая плазменные спирали и превращая пространство в непроглядное сияние, протиснулась в пролом, выбежала на дорогу и пустилась прямиком - к Замку Медных Башенок.
Погони не было. Её некому было организовать. Волшебник Дебрей молчал. Он не мог ничего сказать, иак как ничего не видел из-за разлившегося в воздухе огня.
Перед ним метался звёздный шар. Он обрушивался на виток спирали, истреблял её и брался за следующую. Когда все фиолетовые сферы были им поглощены, Волшебник Дебрей понял, что Эльты след простыл.
- Удрала? Ничего-ничего, скоро сама придёшь сюда.
Сверху раздался цокот десятков копыт. Это стадо сказочных единорогов покинуло заоблачные чертоги над Лиловым Перпендикуляром и отправилось вслед за своей подопечной.
Подбежав к воротам Замка Медных Башенок, Эльта удивилась затишью, окутавшему поместье. Никого не было видно. Только грустный сторож стоял у ворот и кого-то ждал. Оказалось, её, Эльту.
- Хорошо, что пришли! - сказал он. - Вот вам письмо от хозяина Замка Медных Башенок. Сам он уже далеко. Он вынужден был уехать со всей семьёй, чтобы спрятать сыновей от гнева злых волшебников. Тут он больше не появится. Можете здесь жить. Средства на безбедное существование хозяин вам оставил. Подробности - в письме.
- А я ещё увижу всех?
- Кто знает. Хозяин в горе. Сыновья пропали. Втоурт и Перкиол не появлялись с прошедшей ночи. Мы их обыскались.
- Как это случилось?
- Рассказывают, что, когда повозка проезжала мимо Замка Медных Башенок, братья находились в ней и препирались с возничим. А как миновали этот отрезок пути, так просто исчезли. Только остались верёвки, которыми были обмотаны. Причём верёвки лежали на дне повозки нетронутыми, неразрезанными, словно парни сквозь них просочились. Будто в ветер превратились.
"Надо будет на озеро сбегать, - подумала Эльта. - Может, братья там сидят в образе уток и не могут вернуться в человеческий облик".
Эльта побрела по опустевшему двору, заглянула на кухню. Перекусив вчерашним сырником, выпила кружку простокваши и решила искать Втоурта и Перкиола.
На стене кухонки вывела угольком: "Волков брей. Ушла. Ждите у звёзд".
Прихватив корзину еды, Эльта отправилась к озеру. Шла окольными путями. К озеру подошла не со стороны дороги, а с опушки.
Уток было у воды видимо-невидимо.
Они расхаживали по бережку, спускались на воду, вальсировали и ныряли. Завидев девушку с корзиной, доверху набитой угощением, сразу бросили свою разминку и стройными рядами выстроились перед Эльтой. Первый ряд заняли взрослые селезни-папы, второй - утки-мамы, третий - птенцы побоевитей, а четвёртый был отдан самым слабеньким первогодкам.
По обыкновению рассыпая кусочки аппетитного завтрака каждому ряду, Эльта примечала, какое настроение у птиц. Не хотят ли они что-нибудь ей рассказать? Но кормление протекало спокойно. Уточки насыщались, не ссорились, не бегали за крошкой хлеба. Они терпеливо стояли и ждали, когда дойдёт очередь до их ряда. Пернатые во все глаза смотрели на Эльту: старые утки - с пониманием, молодые - с восхищением, малыши - с удивлением.
Вылупившиеся этой весной, задрав головы, потрясённо изучали особенности взаимодействия природы и людей. Находясь под защитой двух первых рядов, они чувствовали себя в безопасности, но немного волновались и оттого иногда ломали свой ряд, бросаясь за едой. Но быстро восстанавливали ровную шеренгу, подражая тем, кто стоял впереди.
Селезни, что находились ближе всех к Эльте, были подчёркнуто терпеливы и вежливы. Они безропотно ждали, когда насытятся три ряда уточек, расположившихся за их спинами, и присаживались на травку отдохнуть. Но как только четвёртый ряд получал пищу, так моментально поднимались, вытягивали шеи и готовились ловить кусочки овощей прямо на лету.
Уточки казались сосредоточенными и мудрыми. Их организованность восхищала. Где-то среди них мог быть и Втоурт, и Перкиол. Если бы проявил себя Бывший Селезень, то из его рассказа можно было бы сделать хоть какой-нибудь вывод о случившемся.
К сожалению, никого из своих друзей Эльта не нашла. А разговор с Бывшим Селезнем сегодня был невозможен. Селезня просто нельзя было отличить от десятков уток, высыпавших на берег. Как тут определить, кто есть кто? И к тому же, переоблачаться в человека, не имея под рукой и под крылом людской одежды, было для него недопустимо. Говорить по-человечески уткам трудно. Может, потому он сегодня решил не разговаривать. А, может, просто нечего было сказать. Покликать своего главного помощника Эльта тоже не решилась, чтобы не выдать его.