Но затея требовала тщательной подготовки. Надо было создать домашний театр. Осечки не допускалось. Вопрос действительно был очень серьёзным. Решение его касалось не только Эльты, но и Замка Медных Башенок! Ведь если услышанное в лесу правда, и волшебнице Эльте служит стадо сказочных единорогов, то такую девушку нужно беречь пуще клада и соблюдать строжайшую секретность! Возможно, именно благодаря многолетнему присутствию Эльты в стенах Замка Медных Башенок, дела в поместье идут великолепно. Кто бы мог подумать, что Перкиол живёт комфортно, находясь под незримой опекой единорогов - сильных древних созданий, неусыпно следящих за благополучием мира? И их повелительницей является юная кулинарка усадьбы!
Перкиол помнил, как Эльта появилась в их доме. Измученная лишениями девочка вместе с матерью стояла у ворот замка и просила устроить её на какую-нибудь работу. Она выглядела очень обездоленной. Ничто не выдавало в ней принцессу или волшебницу. Разве что умные приветливые глаза светились одухотворённостью, а движения и голос были исполнены достоинства.
Перкиол мог бы уже тогда догадаться о том, что малышка изгнанной семьи, проведя в скитаниях всю жизнь, не могла бы выжить без поддержки могущественных сил. Но он не догадался. Он же был ребёнком и думал, что у всех людей, как и у него, всё чудесно. Да и с какой стати ему бы пришла в голову мысль о том, что он, отпрыск знатного рода, должен преклоняться перед служанкой?
А вот как вышло... И страшно представить, что испытания могут обрушиться на угодья Замка Медных Башенок, если их покинет скромная девушка Эльта, а вслед за ней оставят местные поднебесные чертоги строгие единороги. Наверняка начнутся ураганы и нашествия тёмных сил. Этого допустить нельзя! Во что бы то ни стало надо удержать Эльту в поместье. Остаётся один выход: опередить лесных незнакомцев и запеть с Эльтой раньше, чем те надумают прислать зазывал и расклейщиков объявлений.
К театральным церемониям Перкиол начнёт готовиться прямо завтра! Если братья заартачатся, то он их урезонит, бросит жребий, кому стать певцом, или устроит кастинг среди трёх претендентов на дуэт с Эльтой, или сам споёт с нею. В конце концов, интересы рода весомее личных амбиций.
Кому же из трёх братьев судьба связать себя театральными обязательствами с девушкой в белом поварском колпачке? Это требовалось решить без промедления.
"Конечно, - на бегу рассуждал Перкиол, - братья не примут скоропалительности. Но выхода нет. Я им скажу, что время не ждёт, что волшебный ореол Эльты наверняка способствовал благополучию поместья, охраняя его от невзгод и проклятий. А если потенциальная актриса оставит наш дом, то здешние угодья могут прийти в упадок, лишившись поддержки магических сил. Покинуть же имение Перкиола волшебница может надумать в любую минуту, ведь все устают от тяжёлой работы, а принцессы - тем более. И главное: девушку надо спасать. И кому, как не им это сделать?"
Старинный замок родового поместья Перкиола поблёскивал медными макушками смотровых башен, притягивал взоры цветами шиповника и ароматом лип, манил к себе уставшего с дороги путника. Никто не мог пройти мимо, всяк заворачивал и стучался в ворота, чтоб наняться на работу. Год от года в поместье становилось всё больше жителей, их трудами возводились дома в притулившихся к полям деревеньках, приумножалось богатство дворов. И чтобы такое благополучие потерять из-за промедления, неверия или сомнений? Ни за что! Перкиол не допустит разорения рода и никому никогда Эльту не отдаст, и будет охранять её от любых бед.
Поравнявшись с кирпичной стеной ограды родного Замка Медных Башенок, юноша обогнул угол так, чтобы не быть замеченным. Вскарабкавшись на насыпь, Перкиол оглянулся. Заросли чертополоха по периметру забора осуждающе шушукались, наблюдая, как господин украдкой пробирается сквозь бурьян в собственный дом, волоча по земле колчан со стрелами.
Однако пчёлки весёлым жужжанием поддерживали затею молодого человека, и тот, вдохновлённый одобрением золотистых сладкоежек, смело устремился в самую гущу колючего терновника, пролез на территорию замка через пролом в стене и, безмерно довольный собой, остановился подуть на исцарапанные ветвями запястья.