Выйдя из "Волшебных Штуковин" друзья завернули за угол и очутились в необъятном зале.
Облицовка, выложенная серебристо-белой мозаикой, сверкала отражённым светом звёзд. Стена на пятидесятиметровой высоте стены переходила в мерцающий потолок. Центр зала украшала круглая сцена, на которой в беспорядке валялись бочки.
Бочки были обычными, деревянными, со стальными обручами. Не вызывало сомнений, что они были приготовлены для наполнения светом. Но то, что лежали на боку, наводило на невесёлые мысли. Было похоже, что бочки остались разбросанными в итоге последнего использования. Видимо, кто-то во время предыдущего посещения спускался со сцены, сшибая на пути любую тару. Словно искатель успеха сломя голову убегал отсюда и даже не удосужился поставить бочки вертикально.
Эльта и Бывший Селезень недоумённо переглянулись и поняли друг друга без слов. Зал содержал какую-то опасность, и вероятность встречи с неведомым выглядела реальной. Если бы знать, что из себя представляет эта встреча, то можно было бы подготовиться морально и прикинуть время, отведённое экскурсантам на посещение звёздного зала.
- Ничего удивительного, - Перкиол-утка и развеял сомнения друзей. - Где Полярная звезда - там и медведица. Большую или маленькую медведицу нам покажут?
- Уходим отсюда, - Эльта покрепче обхватила корзину с Перкиолом-уткой, - не хватало ещё с хозяином тайги встречаться.
- Думаю, бояться нечего, - принялся отговаривать Бывший Селезень. - Он же звёздный. К тому же сладкоежка. И на колесе умеет кататься.
- Милый образ нарисовал. Уговорил. - Эльта поставила корзину на пол, предоставив Перкиолу-утке самостоятельно принимать решение, а сама прислонилась к косяку двери, не отваживаясь направиться в центр зала.
Перкиол-утка тут же выбрался из корзины и принялся обследовать помещение. Вот кто не боялся хищников - так это он. Во-первых потому, что умел летать. А во-вторых потому, что помнил, как метко стрелял из лука на турнире. Два качества - человеческое и птичье - соединились в нём и предоставили огромное преимущество перед теми, кто не обладал такими удвоенными способностями. Преимущество это выражалось в бесстрашии и вере в свою неуязвимость. Неплохое качество для того, у кого есть мудрый руководитель, способный вовремя остановить бесшабашного юнца и охладить его излишнюю браваду.
Но пока Перкиола-утку никто не останавливал. И он шёл. Ничто не мешало двигаться. Под лапками ощущалось тепло: мягкая ковровая дорожка тянулась от двери к центру зала. Поравнявшись со сценой, Перкиол-утка её осмотрел. Внимание привлекла широкая низкая чаша размером с фонтан. Она стояла на расстоянии двух метров от края сцены. Её бортики были сплошь в лепных завитках, среди которых выпирали крючочки. На крючках покачивались ковши.
Из отверстия в потолке в чашу лился слабый свет. Он, отражаясь в сотнях зеркал серебристо-белого покрытия стен, озарял помещение голубоватым пульсированием. Это был тот самый знаменитый луч Полярной звезды, о котором говорил продавец "Волшебных Штуковин". Перкиол-утка сразу узнал этот луч, потому что тот вёл себя необычно: не как свет, а подобно струе воды. Падая в чашу узкой полосой, луч ударялся о дно, расширялся и вытекал через отверстие, а далее следовал по желобку в безвоздушное пространство космоса.
Перкиол-утка обомлел от представшего перед ним великолепия. Утиная сущность требовала немедленно освоить фонтан и побултыхаться в чём-нибудь. Хорошо, что неизвестные строители лучистого зала учли эту особенность крылатых - стремиться купаться как можно чаще - и соорудили для них ванночку. Она стояла неподалёку и была наполнена настоящей водичкой, которая в отличие от луча журчала и булькала.
Не в состоянии пройти мимо, Перкиол-утка плюхнулся в неё и отвёл душу, наплескавшись вволю.
С мокрыми пёрышками и уморительно склеившимся от влаги хохолком он выглядел очаровательно взъерошенным. Поймав на себе восхищённые взгляды друзей, мокрый счастливчик пошлёпал на ковровую дорожку и гордо прошёлся по ней туда-сюда, оставляя за собой тёмные влажные следы. Видимо, так он повторно проверял безопасность маршрута.
На сцену карабкаться не стал, потому что стоявшие на ней предметы были слишком громоздкими. Он не мог их использовать.
Скромно присев у приступочка, Перкиол-утка притих, любуясь отпечатками собственных лапок, тёмными пятнами разукрасившими ковёр. Он ждал, когда его примеру последуют остальные. Потому что чувствовал, что время пришло, если не для всеобщего купания, то для дружного освоения круглого подиума - точно.