- Какая есть, - буркнула я, обиженная донельзя.
- Ну ничего, чадо, наставники у нас хорошие, обучат искусству воинскому. Пара лет - и можно будет хоть в королевскую рать.
Слова деда, по-моему, подозрительно смахивали на угрозу. Пара лет? Два года каторги?! А потом еще и в рать какую-то?! Я подставляться под чье-то оружие совершенно не желала. Нашли дуру...
- Как женщина может в войско попасть?! - потрясенно уставилась на отца-настоятеля я. Нетипичное проявление равноправия в здешнем мире меня изрядно насторожило. Особенно, если учесть, чем мне это равноправие грозит...
- В воинстве святой Ирины в день великой битвы женщины будут сражаться наравне с мужчинами, - наставительно изрек монах. - Так что обученных в нашей обители женщин каждый владетель рад в рать взять.
- И что? - протянула я. - Много ли женщин пожелали тут обучаться?
- Да нет, первой будешь. Неприлично это, женщине за оружие браться, ей дома надо сидеть, детей растить.
- А как же рать святой Ирины? - ядовито осведомилась я.
- Так силком под святые знамена никто не гонит. Только если сердце позовет, - изрек отец Иоанн. - И родня отпустит.
- Значит, ни сердце не зовет, ни родня не пускает?
- Выходит так.
- А меня ж за что тогда туда засовываете? Я, может, тоже хочу дома сидеть и детей растить!
- Да кто ж тебя, негодящую, непряху-неткаху, в жены возьмет? И как ты, тощая и узкобедрая, рожать-то собираешься? Даже выносить не сможешь! Мужу что нужно-то: чтобы дом был в порядке, да детки здоровенькие по лавкам сидели! Так что замуж тебя не возьмут. Разве что в девки гулящие пойдешь!
Мой статус в собственный глазах упал до отметки "шваль подзаборная". Я и раньше-то, в принципе, осознавала, что вся из себя молодая-красивая я не особо-то нужна здесь, но только после такого подробного разбора моих недостатков "добрым дедушкой" поняла всю глубину той... хорошо, пусть все же будет яма... в которую меня угораздило попасть. Ведь и в самом деле никому я здесь не нужна, разве что отец-настоятель из последних сил пытается меня хоть к какому-то делу пристроить, и внешность моя здесь не к месту, селянам на вид милее девка в теле, чтобы здоровье через край, и моя выстраданная худоба скорее сойдет за уродство, а высокородные (вот те может быть мою тонкую талию и оценили бы) в сторону безродной чужестранки и не взглянут... И два года юрфака в вопросе выживания мне тоже вряд ли помогут. Лучше б уж в кулинарное училище пошла, честное слово. Или, на худой конец, дала бы маме возможность научить меня шить. Хоть какая-то польза была бы...
В местные воительницы подаваться не слишком хочется. Мало того, что это грозит синяками, шишками и прочими радостями жизни, так ведь дед мне ясно сказал: до меня еще дур, воспользовавшихся возможностью военной подготовки во славу Божию, не было. Значит, я буду выделяться. Слишком сильно, чтобы чувствовать себя в безопасности.
- А может еще куда меня пристроить можно? - взмолилась я уже мало на что надеясь. - Я еще читать умею! И писать! И считаю хорошо!
Монах смерил меня недовольным взглядом и сообщил:
- Не дело женщине грамоту разуметь! Грех это и ересь!
- Да почему это?! - взвыла я. - Как драться учиться - так всегда пожалуйста! С чего тогда читать и писать - грех?!
Отец Иоанн аж побагровел от моих слов.
- Воинскому искусству учиться женщинам Святое Писание разрешило! К вящей славе Творца и ради битвы с Врагом! А про грамоту Святой Фома сказал: "Не должна жена разуметь больше мужа своего". И перечить воле Творца нашего не смей!
Последние слова прозвучали настолько грозно, что мне на секунду почудился запах горелого. И я предпочла замолчать. Как бы не хотелось другого, а переделать здешние законы под себя я не в состоянии.
В первую очередь святой отец выдал мне другую смену одежду. На этот раз мужскую. Ни широкие штаны, ни грубая домотканая рубаха внешней привлекательности мне не добавили... Внимательно оглядев себя и прикинув ожидающие меня перспективы, я выпросила у настоятеля еще и широкую полосу ткани. Ох, как же краснел отец Иоанн, когда я по его настоянию объяснила, зачем мне это понадобилось! Перетягивать себя самостоятельно было трудно, но все равно о помощи просить некого. Но итог манипуляций меня порадовал: моль бледная, да еще и плоская как доска. Дышать стало чуть тяжелее, зато ничего не растрясется на здешней тренировке. Оставить на себе бюстгальтер я все же не рискнула: мало ли где раздеваться, так зачем лишние вопросы?
Отец Иоанн оглядывал свою новоявленную подопечную с огромным удовлетворением. В этом скромном богобоязненном создании никто бы при всем желании не мог опознать бесстыжей девицы, свалившейся с неба прямо посреди молебна. Вон и волосы в косу стянула, и штаны как надо сидят, нигде ничего не выпячивая. Да и лицо теперь выглядит куда пристойней: яркие, явно накрашенные чем-то губы стали, как им и положено, бледно-розовыми, да и ресницы посветлели. Вот только кислая мина на лице девушки говорила, что она-то как раз радости по поводу своего вида не испытывает. Ну да ничего.