-Это высококачественная алхимическая таблетка с косметическим эффектом! — на одном дыхании выпалила Катя. — Если её проглотить — то целых десять лет у тебя будет прекрасная кожа! Тётка такую раньше приняла, но всего на три года — так у неё кожа как у младенца! Гладкая, шелковистая, без родинок или каких-либо пятнышек, волос тоже не будет. Она разве что не сверкает от здоровья!
-Пф, тоже мне. — поморщился Егор. — Я-то думал, там что-то интересное, а это очередная косметика!
-Да много ты понимаешь! — рявкнула на него Катя. — Чтоб хорошо выглядеть, надо кучу кремов, кучу процедур, магией обновлять кожу регулярно! А тут одна таблетка — и десять лет будешь выглядеть лучше, чем любая фотомодель с тонной штукатурки на лице!
-Ладно, ладно, мы поняли. — зевнул Кашнев, потом отвесил комплимент. — Хотя сомневаюсь, что тебе или Наташке это надо — вы обе красотки!
-Хи-хи-хи, спасибо! Но с этой таблеткой я буду не красоткой, а прекрасной! — тут она перехватила мой насмешливый взгляд и скривилась. — Чё вылупился, нищеброд?! Такая таблетка десять тысяч рублей стоит! Ты таких денег в жизни не увидишь, сколько бутылки из мусорки не собирай!
Я хрюкнул, пытаясь сдержать смех, и отвернулся. Захотелось достать несколько горстей пилюль, оставшихся после алхимических опытов, и начать их сортировать. И раскладывать по нефритовым коробочкам. Думаю, от такого зрелища у этой Кати так бы мозги закипели, что из ушей бы пар пошел. Впрочем, хрен с ней. Ей даже пилюля чистой кожи не поможет — черты лица были хоть и более-менее приятными, но какими-то неидеальными. Будто бесталанный скульптор увидел красивую девушку и попытался воплотить её, но где-то перелепил, а где-то недолепил. Тут кожа не кожа, а черты лица надо исправлять.
Надо будет и её как-нибудь подставить. Её сиськи её отцу показать вряд ли получится, всё же они не настолько тупые, чтоб попадаться два раза на ту же уловку, но что-то надо будет придумать. Ладно, на это у меня ещё будет время.
Компания заговорила тише, пытаясь скрыть свой разговор, но я всё равно их слышал — Наташа внезапно попросила что-то сделать со мной мол, ей за всё так влетело в тот раз, что у неё просто зад колышется от негодования! Они уже начала обсуждать планы на моё следующее появление в Академии, как прозвенел первый звонок готовности к экзамену, и все стали расходиться по аудиториям.
Взводному старлею и отрядному старшему сержанту втюханный им новенький сразу не понравился. Они вообще не любили присланных «сверху» солдат, а уж тем более — с лейтенантскими патентами. Можно руку дать на отсечение, что этот придурок свято уверен, что может и должен командовать, так что начнёт давать советы, лезть в управление взводом и самые дебильные приказы, которые только можно придумать.
Да и выглядел этот мажорчик соответственно. Высокий, смазливый, с улыбкой потомственного идиота на лице, наглым взглядом и жадностью во взгляде. На взводного и ротного он смотрел, как на новые игрушки, которые ему дали поиграться. А если сломает, то дадут новые.
-В общем, так, лейтенант. — почесал в затылке старлей, сидя на скрипучем стуле в своём крохотном кабинете. Вернее, в кабинете было ещё с полдесятка старлеев, но каждый оградил своё место гипсокартонном и создал по «кабинету. Оставив сержанта за «кабинетом», взводный стал инструктировать своего «зама». — Сейчас старший сержант Лодочкин отведёт тебя в казарму, где мы расквартированы. Не волнуйся, ты же офицер, поэтому у тебя не будет койки в общей спальне.
-Это отлично! — лейтенант с зелёными погонами кивнул и заулыбался ещё сильнее. Хорошо, что этих идиотов сразу видно — офицерам с временными патентами полагались зелёные погоны и зелёные звёзды на них.
-Ага. Но ты особо там не рассиживайся! — грозно насупился старлей. — Нам скоро выдвигаться, так что ты будешь проводить инвентаризацию в оставшееся время — пересчитаешь патроны в цинках, носки, трусы, особое внимание удели туалетной бумаге! Её какие-то сволочи постоянно воруют, а в боевое время в магазин быстренько не сбегаешь. Понял?
-Ага.
-Не ага, а так точно!
-Ну, так точно!
-Тьху! — сплюнул старлей. — И не забудь сходить в хозблок, получить форму и прочее.
-Ээээ я с собой захватил одежду.
-Ты что, по окопам в кашемировом свитере будешь прыгать и в джинсах с подворотами?! Получишь два набора формы и ходи в ней! Понятно?
-Угу.
-Я что сказал про «угу»?!
-Вы сказали про «ага», а не про «угу».
-Лейтенант! Ты больше не на гражданке! Ага, угу, да, хорошо, ладно и прочего больше в твоём лексиконе быть не должно! Только «так точно», «есть» и «будет исполнено»! Понятно?!
-Аг.. ээээ… Так точно!
-Уже лучше! — кивнул старлей. — Кстати, о приказах. Ты их можешь отдавать, но только прежде согласовав их со мной или со старшим сержантом Лодочкиным.
-А в чём тогда смысл мне отдавать приказы? — подумав секунду, задал вопрос мажор.
-В том, что начальство всегда право!
-Но старший сержант Лодочкин мне не начальство!
-В боевой остановке как более опытный — начальство! Ясно?!
-Так точно…
-Ладно, ид… А, нет! Стой! У нас принято общаться по позывным. Раз я Бугаёв, то у меня позывной — Бугай. Лодочкин — пароход. А у тебя будет позывной Олень.
-Почему Олень? — скривился зелёный лейтенант.
-Чтоб никто не догадался! — отрезал старлей. — Приказы ясны? Выполняй!
-Так точно…
-Не так точно, а «есть»!
-Есть…
-Ох, учить тебя и учить, Олень…
Вашу мать, и куда меня прадед засунул-то? Старший лейтенант Бугаев и старший сержант Лодочкин, командир взвода и командир первого отделения соответственно, создавали впечатление несвежих алкоголиков. Щетина, лёгкий запах пота, аккуратная, но какая-то поношенная форма. Разве что не пузатые, как какие-нибудь тыловые крысы, а вполне себе подтянутые. Я просканировал их духовным чувством — на их телах было достаточно шрамов от разного оружия, три перелома на двоих и отличные мышцы.
Тем временем сержант Пароход довёл меня до завхоза, который выдал мне повседневную и полевую форму, а так же набор пустынного камуфляжа. По тому, как хитро у мужика сверкали глаза, я понял, что что-то не так. И да — ложка оказалась зелёного цвета и с дыркой в виде звёздочки посередине, а на ручке была отпечатана надпись «временная, лейтенантская». Завхоз при виде ложки извинился, мол, непонятно, как она сюда попала, видимо, сменщик, гад, выкинул и отдал мне нормальную.
Моя спальня в казарме оказалась крошечной, как туалет в плацкартных вагонах. Панцирная кровать, тумбочка и стул с надломанной ножкой. Ох, блин, надеюсь, во время похода обеспечение войск не будет таким же.
В казарме рядового состава меня уже встречали — старший сержант Лодочкин уже построил солдат в шеренгу и информировал их, что у них теперь появился новый лейтенант. И к нему надо относиться совсем так же, как и к настоящему лейтенанту. А потом потише добавил, что мои приказы всё равно нужно перепроверять у него или старлея.
Когда я зашел в казарму, все повернулись ко мне и внимательно осмотрели с ног до головы. Особого уважения или ещё чего я в их глазах совершенно не увидел. Понятное дело, себя они считают волками войны, прошедшими не одну горячую точку. А тут им на голову свалился неизвестно кто, так, какой-то мальчишка с временным патентом, который будет ими командовать.
-Здравствуйте, бойцы! — гаркнул я, вспоминая местные фильмы про войны, которые смотрел прежний Андрей.
-Здрав желаем тарищ лейтнант! — вразнобой пробубнили бойцы.
Чёрт! Может, морду самому здоровому набить, чтоб какой-то авторитет заиметь?
Глава 7
Я с отвращением смотрел вниз, на раскинувшуюся передо мной пустыню. Нет, вдоль редких речек росла густая зелень и раскинулись небольшие поселения, но в остальном пустыня была пустыней. Ненавижу пустыни. Моря, джунгли, степи, саванны, заснеженные горы — всё мне по вкусу, только не вот такие песчаные пустыни с камнями. Тьфу, гадость какая!
Ещё с самой своей юности ненавижу эти песчаные моря. Тогда я, добившись кой какой силы, решил организовать свою секту. Через тысячу лет секта была уже вполне себе организована, небольшая, конечно, всего тысяч в сто учеников, но своя! И вдруг по ней и окрестным землям прокатился бич наркотиков — простые люди и слабые практики стали целыми городами употреблять неизвестный дурман, мутировать, становясь мало похожими на людей, и впадать в жуткую ярость, если дурман пропадал. Одурманенные ранее города превращались в место кровавой бойни, в которой почти никто не выживал.