Тут возникает парадокс: трансценденция — это выход за собственные пределы. Но человек выйти «из себя» не может, он погружен в эмпирический мир, и другого мира на чувственном уровне для него не существует. То есть действие трансцендирования налицо, но собственно трансцендентного нет.
Но есть какие-то структуры, входя в которые, наши психические состояния получают другой режим жизни: они не рассеиваются и не распадаются — как распадаются, исчезают обычные эмпирические переживания. Вот эти упорядочивающие структуры, позволяющие сохранить наши мысли и чувства и понять их смысл, Платон называет идеями.
Это нечто абсолютное (неизменное) в мире хаоса и распада. «Жизнь» идеи можно сравнить с некой тканью, на которой расположены точки эмпирического бытия и которая позволяет «собрать» их в смысловую цельность.
Чем философское размышление отличается от любого другого?
В философском размышлении происходит как бы вынесение за скобки всех предметных картинок и переход на новый (другой) уровень осознания реальности — уровень рефлексии.
Мы не можем осознать трансцендентное. Но мы можем осознать действие трансцендирования: описать то, что с нами, в нашем сознании, в этот момент происходит. «Это рефлексивное дублирование или сосредоточение в своем сознании и тем самым засекание трансцендирования на себе и есть сущность (идея)».
Трансцендирование происходит спонтанно, но осознается только путем повторения — через его механический рефлексивный дубль. Это сознание и есть тот материал, из которого строятся наши истинные понятия о вещах внешнего мира. И понятие сущности (идеи) — а это основа философского языка и теоретического знания — появляется применительно к рефлексивному уровню (уровню сознания).
С течением времени представление о мире идей подверглось естественному процессу мифологизации. Платоновская абстракция сущности выродилась в представление о сверхчувственной реальности, некоем «мире идей», стоящем над эмпирической действительностью. Что и превратило ее из средства познания мира, силы, помогающей войти в поток мысли, или сферу сознания, в мифологизированный тормоз мышления.
Вторая философская абстракция (Декарта) возникает в XVII веке. Она снимает мифологические напластования с первой и делает возможным появление новых ходов в философии. Это абстракция «разрешимости», или абстракция операционального сознания. Она лежит в основе картезианской парадигмы — классического идеала рациональности.
Итак, как мы можем получить истинное знание о мире? Философией Нового времени предполагается следующее: мы можем познавать мир в той мере, в какой способны стихийному воздействию мира на психику человека противопоставить такие операции сознания, которые можно контролировать и воспроизводить и на основе которых можно сопоставлять «идеи» с опытным знанием. Проще говоря, вычленяются (или конструируются) те операции сознания, с помощью которых мы приходим к таким выводам о действительности, к которым придет любой человек, выполнивший те же операции в тех же заданных условиях. Возникает классический идеал рациональности.
В философии заново осмысляются отношения субъекта (познающего) и объекта (познаваемого).
Каковы же особенности классической трактовки сознания и взаимоотношения объективного и субъективного?
Во-первых, к объективному приравнивается все, что доступно внешнему наблюдению, то есть объективное тождественно пространственному, как тождественно пространственному и все материальное. Мир — совокупность физических тел, а физическое тело— это то, что расположено в пространстве.
Отсюда вытекает основной принцип опытной науки, то, что воспринимается органами чувств, есть только материальные тела и их действия. Если материя отлична от сознания, а сознание имеет внутреннее, психическое, измерение (то есть непространственно), значит, материальные процессы — это то, и только то, что полностью выражает себя своим пространственным расположением, поддающимся внешнему наблюдению.
Во-вторых, внешнее наблюдение, способное раскрывать сущность предмета, задается декартовским правилом «ко-гито» («Cogito ergo sum» — «Мыслю, следовательно существую»): сознание обладает свойством непосредственной
достоверности, самоочевидности. Мы не можем быть уверены ни в чем — все, нами воспринимаемое, может быть иллюзией. Но сама мысль: «Я это воспринимаю», — не зависит от органов чувств. Она трансцендентальна. (Не путать с трансцендентным — тем, что находится за границами чувственного опыта. Трансцендентальное (термин Канта) — это те структуры сознания, которые делают возможным чувственный опыт. Например, мы способны воспринимать вещи только как находящиеся в пространстве и времени. Значит, пространство и время — трансцендентальные формы чувственности. Мы обладаем ими до всякого опыта, a priori; как раз они и делают опыт возможным.)