Что же касается лаврового венка шахматного чемпиона, то ему в наши дни цены нет. Все труднее достается он. За три только года, прошедших после матча в Багио, население земли выросло почти на двести миллионов, страшно подумать, сколько претендентов на шахматную корону появится в мире через десять, через двадцать лет, до какой степени обострится борьба. Только очень хочется верить, что то «обострение», на которое умышленно шел претендент и в Багио и в Мерано, больше не повторится.
Хотя бы потому, что другим будет претендент.
* * *
Тирольцы делают все, чтобы крупнейшее шахматное состязание проходило на их земле в спокойной, доброжелательной обстановке, чтобы оно принесло славу, а не позор их мирному Мерано.
Симпатии тирольцев к Советскому Союзу имеют свои истоки.
В. И. Севастьянов, космонавт и президент Шахматной федерации СССР, во время ночной прогулки по притихшему Мерано рассказывает:
— На приеме бургомистр интересную историю вспомнил. Оказывается, Муссолини, придя к власти, выселил из области Альто Адидже несколько десятков тысяч «инакоязычных»: мол, или становитесь итальянцами, или прощайте. Германоязычное население области, на протяжении веков сроднившееся с этой землей и сделавшее ее одной из самых богатых в Европе, эмигрировало. Это случилось до прихода Гитлера, многие жалели о покинутых местах, но путь в Италию им был заказан. Хотя юридические права и на землю и на строения за ними сохранялись. «И только после того, как ваша армия, — говорил бургомистр, — расколошматила фашистов, мы получили возможность вернуться в родные края. Поэтому у нас, тирольцев, добрые чувства к русским, к вашей армии. Сегодня многие из нас не скрывают своей радости по поводу побед Карпова».
В справедливости этих слов довелось убеждаться не раз.
Мы с Виталием Ивановичем приходим в отель, где живет советская делегация, далеко за полночь. В фойе космонавта ждут около тридцати тирольцев. Держат наготове открытки, книги, альбомы. Просят автограф. Им лестно, что советский космонавт свободно говорит по-немецки, они хотят засвидетельствовать свое уважение молодому и симпатичному советскому чемпиону и пожелать ему победы в матче. Пусть имя их города войдет не только в название дебюта «Меранская система», но и в историю шахмат. Им приятно было познакомиться и с самим Карповым, и с его секундантами Балашовым и Зайцевым, и с руководителем делегации Батуринским. Хорошо, что с чемпионом все те, кто помогал ему в Багио, показали себя настоящими помощниками, а то бог знает что писали.
Что писали, это вспомним чуть позже, а пока...
— Среди нас многие играют в шахматы, — говорит пожилой тиролец в галифе и башмаках на толстенной подошве.- Душа радуется, когда смотришь, как смело начал Анатолий. После первых его побед некоторые газеты написали, что ему помогают парапсихологи. Извините, пожалуйста, это может быть?
— На одной пресс-конференции Карпов действительно сказал, что ему продолжает помогать его психолог Зухарь.
— Правда, а каким образом? — оживился собеседник. — Пожалуйста, вот мой товарищ, его зовут Герхард, может подтвердить, что я верю в парапсихологию.
— Карпов сказал, что психиатр передает ему свои «атомные лучи» по телефону.
— Извините, пожалуйста, — сконфуженно улыбается тиролец.
В Мерано часто вспоминают о Багио. В одной из предматчевых публикаций претендент заявил, что после того, как он довел на Филиппинах счет до 5 : 5, разгневанный Карпов-де расформировал свою команду и отказался даже от гроссмейстера Игоря Зайцева, которого Корчной «с удовольствием взял бы к себе».
И пошла летать эта утка по миру. И хотя заведомо нелепым было утверждение Корчного (нетрудно догадаться, какие цели тот преследовал), немало тирольцев поверили ему. Немало удивились они, увидев рядом с Карповым все тех же секундантов. Так была опровергнута одна очевидная ложь. Что же касается другой...
Газета «Альто Адидже», в общем довольно объективно освещавшая ход матча, опубликовала статью под интригующим заголовком: «Демон (возможно, сверхъестественный) блокирует ярость Виктора».
Выдержки из нее дадут представление о том, в каком стиле писала местная пресса о матче.
«Что осталось от „старого льва“ Корчного? Стершиеся когти, дьявольский колорит? Претендент на пути к своему закату. Грозный Виктор уже не тот. Если бы был Зухарь, Виктор Корчной мог бы снова заявить: „Я не могу играть, когда он в зале, пересадите его“, к удовольствию прессы всего мира и своего душевного успокоения. Но увы, „магический сын Распутина“ в Мерано отсутствует. На что сетовать?»