— Дневальный, не спать!!! — ударив по столу кулаком, громко произнёс Андрей.
— Никак нет! — очнувшись тут же от сна и вскочив с рабочего кресла, отчеканил референт, вытянувшись в струнку.
— Отставить! — улыбнувшись, добавил Призрак. — Михаил Иванович у себя?
— Так точно, товарищ подполковник! — собранно и коротко ответил референт.
— Вольно! Занимайся своими делами, — дополнил Романов и, постучав по дверному полотну, зашёл в кабинет полковника Громова. — Добрый вечер, Михаил Иванович!
— Проходи! По поводу доброго вечера, не всё так оптимистично, — залив кружку кипятком из электрического чайника, в которой, как всегда, были два чайных пакетика, произнёс Громов. — Чай будешь?
— Да, вы же знаете, я к «тампаксам» равнодушен! — с присущем себе юмором, ответил Андрей и присел на офисное кресло за стол, положив левую руку на столешницу.
— Да, какая к чертям разница?! Везде пестициды, — поставив кружку на свой рабочий стол и сев на кресло, — устало добавил Михаил Иванович.
— И, я о том же! Уж лучше односолодового. От всех болезней!
— Смешно, — буркнул себе под нос Громов и сделал несколько небольших глотков горячего чая. — Бергамотик…
— Что произошло, Михаил Иванович? — свернув свой арсенал сарказма и характерных шуток, сосредоточенно спросил Романов, понимая, что едва ли его пригласили на работу в единственный выходной за последние несколько месяцев, для компании в чаепитии.
— Через несколько часов во Внуково сядет спецборт из Вашингтона, на котором летит бывший супервайзер ЦРУ Ник Миллс. Более суток назад он с боем пробился в наше посольство и заявил, что у него есть материалы о целой сети «кротов» в спецслужбах нашей страны. Полиграф он прошёл успешно несколько раз, а также предоставил в качестве подтверждения своих слов материалы на старшего офицера резидентуры в Риме. Разумеется, полковник Белов, как представитель старой школы, не стал делать уточнений… Но, если мистер Миллс летит сюда, значит Евгений Павлович ему поверил, а директор решил под свою ответственность подписать приказ о переправке супервайзера ЦРУ в Москву. В прессе и на телевидении, по-прежнему, Гос департамент не сделал никаких заявлений, что позволяет нам проявить инициативу и напрячь «булки». Уж, слишком как-то это всё пока подозрительно легко складывается, — сделав ещё пару глотков чая из кружки, продолжил Громов.
— Если, вам, интересны мои мысли, то скажу, что «игра» предстоит нам интересная.
— Да, я, как раз, в этом ни капельки не сомневаюсь! Через минут двадцать пять в зале для брифингов тебя ожидает группа сопровождения, которую я собрал сам. В наше время всё сложнее становится доверять!
— Какие будут указания? — перейдя к сути, спросил Призрак.
— Теперь о главном! Маршрут выберешь сам. Иногда, самый лучший план, которого нет! Ты понял меня. По приезду на объект разместишь нашего гостя в переговорной и бегом ко мне.
— Вас, понял! Разрешите выполнять? — добавил Романов и, встав с офисного кресла из-за стола, произнёс Андрей.
— Выполняй! Удачи!
— Спасибо, Михаил Иванович! — сказал Призрак и покинул кабинет Громова. Он закрыл за собой дверь и вышел из приёмной в коридор…
Глава 6
Сиена
Говард спал, пребывая в тишине номера отеля, и видел тревожные и местами счастливые мгновения во сне. Среди странных исковерканных и искажённых реальностях, подобных королевству кривых зеркал, жила его надежда. Страх отступал и оставалась лишь пустота. Душевный покой — это всегда так условно! Человеческое смирение и в тоже время неуёмная жажда борьбы. Люди рождаются беззащитными и слабыми, их не куют из стали! Далеко не каждого человека можно выковать, большинство ломаются и сдаются, отказываясь идти вперёд в поисках самого себя! Этот путь всегда длинный и сложный, во время которого приходится отрекаться, нарушать собственные идеалы, идти на компромиссы, не получая взамен ничего, кроме мудрости.
Миражи Аравийской пустыни, настороженный взгляд каракала, пытающегося оценить, насколько ты опасен. Горное эхо среди стройных и молчаливых Альп. Яркие вспышки на ночном небе от «сигналок» рядом с разбитым лагерем, летящие в разные стороны осколки от взрывов и автоматический огонь штурмовых винтовок, прервали сон Льюиса.
Он моментально открыл глаза, чувствуя, как сильно стучит его сердце, подобно чечётки кармелиты на севильском празднике, чей чувственный танец разжигает страсть. Её карие глаза, в которых играет огонь искушений и прекрасная ночь, наполненная сладковатым ароматом…