— Когда начнём, Михаил Иванович? — сосредоточенно спросил Романов, уже делая в голове наброски и тактику по ведению допроса.
— Не стоит спешить! Гроссмейстерскую паузу никто не отменял, — глотнув из кружки тёплого чёрного чая с бергамотом, ответил Громов.
— Я бы не отказался от кружки американо, — устало заметил Евгений Павлович, чувствуя, как его всё сильнее и сильнее тянет в сон.
— Андрей, через сорок минут приступай к допросу, а пока иди передохни, а у нас небольшая рекламная пауза.
— Так точно, товарищ полковник! — произнёс Романов и, встав из-за стола, вышел из кабинета, закрыв за собой дверь. Он покинул пустую приёмную и оказался в коридоре, где царила тишина и горело дежурное освещение. Призрак подошёл к окну, наблюдая за началом рассвета, спешившего открыть новый день.
Романов сидел в своём кабинете и заканчивал изучение файлов с флэшки Ника Миллса по подполковнику Хабарову. Подробное досье на заместителя главы резидентуры в Риме, собранное агентами и информаторами ЦРУ и АНБ впечатляло своей исчерпывающей информацией. «Липовым» подобное личное дело не могло быть! Слишком уж было много совпадений, выдумать которые в ЦРУ просто не могли. Несколько подряд допросов на полиграфе так же не давали возможность усомниться в искренности супервайзера ЦРУ.
Глаза Андрея слипались всё сильнее и сильнее. Он посмотрел на циферблат своих наручных часов, показывавших почти полдень. В кабинет сквозь приоткрытые жалюзи проникали лучи солнца, и падали на пол. Холодной сухой воздух, дувший из вентиляции сушил слизистую оболочку носоглотки, вызывая небольшой дискомфорт. Приближающиеся лето напоминало о себе жаркой сухой погодой и грозой, прошедшей накануне вечером.
Романов встал из-за стола, чувствуя, что ещё чуть-чуть и задница окончательно может прилипнуть к кожаной обивке офисного кресла. Призрак расправил затёкшую спину и плечи, сделав несколько вращательных движений и поворотов в разные стороны в районе пояснице. Он снял с базы телефонную трубку и набрал внутренний номер Громова.
— Слушаю, — хлебнув горячего чая, произнёс полковник.
— Это Романов. Михаил Иванович я закончил работу с материалами и результатами полиграфологического исследования.
— И, что скажешь?
— Тоже, что и все! Я доверяю нашему гостю. Нужно попробовать начать работу и со всем окончательно разобраться, — вытащив копию флэшки Миллса из разъёма ноутбука, ответил Андрей.
— Что ж, в добавок скажу, что моё мнение такое же, как и у всех.
— Главное, чтобы у Васильева мнение было, такое же, что и у всех, — со скептической ноткой в голосе, добавил Призрак.
— Пока ему не стоит знать об этом деле. Он всё равно сейчас в Петербурге, а значит здесь пока главный я!
— Так точно! Евгений Павлович ещё не покинул объект?
— Он отправился в гостиницу. В «Космосе» он собирался остановиться.
— Ясно. Что с нашим гостем делать? — закрыв ноутбук, спросил Андрей.
— Всё по протоколу. Импровизация, пока, слава Богу не нужна.
— Я всё понял, Михаил Иванович! — добавил Романов и положил телефонную трубку на базу. Он снял со спинки офисного кресла кожаную куртку и накинул её на себя. Андрей убрал флэшку в карман тактических брюк и застегнул молнию.
Призрак вышел из кабинета и провёл ключ-картой по считывателю замка. Щелчок ригелей заблокировал дверь и Романов направился к лестнице.
Романов зашёл в комнату для допросов, где коротал время в ожидании Ник Миллс, сидя на стуле закину ногу на ногу. Супервайзер ЦРУ понимал, что более от него уже ничего не зависит и, чтобы там ни было впереди, он хотя бы попробовал спасти свою шкуру.
— Мистер Миллс, следуйте за мной! — ровным тоном произнёс Андрей.
Ник встал со стула и вышел из переговорной, где в коридоре его ожидали спецназовцы управления «С».
— Простите, куда мы идём или едем? — усталым, немного апатичным голосом спросил Миллс.
— Вам надо отдохнуть! Я отвезу вас на одну из конспиративных квартир. Там, вы останетесь на время под охраной, до дальнейших распоряжений полковника Громова.
— Хорошо! — коротко добавил Ник и последовал за мужчиной, который руководил его трансфером из аэропорта. Миллсу он не очень понравился, поскольку, для Ника дипломатичность и умение находить компромисс были важнее всего. В человеке, который шёл впереди него первого было очень мало, а второе могло быть только вынужденное, но примириться с этим было для этого мужчины очень трудно. Всё это было написано на его лице. Ошибаться в психологическом портрете Миллс не умел, всегда правильно разгадывая того или иного человека. Однако мужчина, спускавшийся перед ним по лестнице, мог с лёгкость надеть любую «маску» и примерить на себя любую роль.