- Привет экспертному сообществу! - Иван плюхнулся в офисное кресло и вытянул ноги. - Свет, ну как, готова справка?
- Привет, сейчас распечатаю.
Из лазерного принтера вылезли три листочка. Иван взял их и стал читать. К сожалению, значительная часть фактов была ему уже известна. Тем не менее нашлось и кое-что новое, что смогла обнаружить Света.
- Вот ты пишешь: "Люди, знавшие Торопова, отмечают его фантастическую эрудицию. В своих работах и в публичных выступлениях он совершенно спокойно мог страницами цитировать произведения тех авторов, о которых шла речь. Причём делал это легко и непринуждённо". Ну и что тут такого особенного, Свет? Человек, когда пишет статью, готовится к этому. Смотрит первоисточники...
- Максимов, читай внимательно. Там написано: "...и в публичных выступлениях". Под публичными выступлениями подразумеваются не только лекции на заданные темы, но и участие в различных диспутах, ток-шоу, семинарах. Он в одной дискуссии мог цитировать и анализировать куски текстов совершенно разных и по стилю, и по жанру авторов. Кстати, он являлся ведущим литературных рубрик в глянцевом журнале "Истеблишмент" и паре-тройке солидных газет. Это не считая специализированных изданий. И на телевидение его приглашали. Так что он известен не только в кругах литераторов, его хорошо знает и просто интеллигентная читающая публика.
Максимов потер кулаком лоб:
- И что это значит? Что это нам даёт?
- Это значит, Ваня, что Торопов был не просто классным специалистом, но и человеком, который любил своё дело. Короче, Торопов - несомненный талант, причём талант с большой буквы. Он досконально разбирался не только в нашей литературе, но и свободно ориентировался в зарубежной. Не случайно к его мнению прислушивались и наши, и западные критики и литературоведы. Почему-то считается, что он специалист по литературе ХХ-ХХI веков, но это не совсем так. Многие его работы посвящены литературе ХIX-XVIII веков. Некоторые утверждают, что такие фигуры, как Торопов, появляются не чаще раза в столетие.
- Так уж и в столетие... - с сомнением произнёс Иван, встал и залез в холодильник в поисках чего-нибудь холодненького. - Тоже мне, Белинский выискался...
Тонкие брови Светы прыгнули вверх.
- Максимов, занявшись этим делом, ты умнеешь на глазах! Надо же, Виссариона Григорьевича вспомнил. Не удивлюсь, если завтра ты станешь рассуждать о работах Герцена и Писарева, проанализируешь "Былое и думы".
- Ларионова, нечего кичиться своим филфаковским образованием! - слегка обиделся Иван и откупорил банку фанты. - Другие тоже не лаптем щи...
- Вань, что обижаешься? Ну, знаю я это. И потом - я заочно учусь в аспирантуре. Кроме этого, когда я готовила материал, то воленс-ноленс наталкивалась на эти фамилии. Ведь наш клиент как- никак известный критик. Так что...
- Ладно, ладно, проехали, эксперт, - Иван специально сделал ударение на "э". - Возвращаемся к теме. Ты утверждаешь, что Торопов является чуть ли не гениальным...
- О гениальности я не говорила, а лишь о таланте. К тому же это не моё суждение, а мнение квалифицированных литературоведов.
- Хорошо. Но всё-таки, что из этого следует?
Света пожала плечами:
- Вот тут, Максимов, начинается область догадок и предположений. Если хочешь моё мнение, то нет здесь никаких подводных камней, всё ясно и понятно: человек просто умер. Ведь умирают же люди от старости...
Иван задумался и тихо произнёс:
- От старости, Свет, умирают в восемьдесят пять, в девяносто. В семьдесят пять здоровые мужики от старости не умирают, тут я согласен с вдовой.
- Спорное утверждение, Пинкертон. Но с другой стороны... - Света вынула чайный пакетик из стакана и помешала ложечкой. - С другой стороны, логика тоже есть. К тому же не каждый день умирают литературные критики международного масштаба.
Иван быстро глянул на Свету:
- Не каждый... но недавно чуть не помер ещё один... как его... - Иван раскрыл файлы записной книжки на смартфоне. - Вот: Слава Волович, ДТП, сейчас в реанимации. Свет, ну-ка глянь в нете, что за фрукт такой этот Волович?
Света застучала пальчиками по клавишам:
- Волович Братислав Милорадович, известный психотерапевт и психоаналитик... Похоже, серб по отцу.
- Опять известный! Совпадение? Надо бы проверить.
- Ваня, тебе поручено дело Торопова, при чём тут Волович?
- Но он тоже!..
- Что - тоже?
- Попал в переделку и теперь в больнице...
- Ты будешь выявлять всех людей умерших или попавших в аварию с начала июня и знавших Торопова?
- Нет, но...
- Мой тебе совет - сосредоточься на Торопове. В конце концов, если между смертью Торопова и аварией Воловича существует какая-то связь, она всплывёт.
- Тоже верно, - пробормотал Максимов и встал. - Поеду, пожалуй, в клинику, отдам запрос на томограмму. А ты всё-таки поищи информацию о Воловиче.
- Иван, мне Очкарыч тоже может подбросить какое-нибудь дельце!
- Ничего он тебе не подбросит, Свет. Нет у него другого дельца. Голяк. Так что работай спокойно. Всё, я побежал.
Иван вышел из кабинета, оставив задумчивую Свету с чашкой чая в руке.
Четверг, 8 июля, 10 часов 15 минут
- Здравствуйте, Владимир Михайлович, - Иван постучал и заглянул в дверь с табличкой "к. м. н. Хромов В. М." - Мне сказали, что вы на месте, и я позволил себе...
- А-а... Детектив Максимов! - Хромов оторвался от бумаг, заваливших почти весь его стол. - Коль пришли, то заходите. С чем пожаловали?
- Владимир Михайлович, как мы с вами вчера договорились, я принёс запрос на томограмму Торопова.
- Да-да, я помню, давайте его сюда.
Иван протянул патологоанатому листок запроса. Тот быстро пробежал его глазами и застучал по клавиатуре компьютера. Через минуту из принтера вылезли несколько листков с цветными схемами и сложными графиками. Хромов подписался внизу и поставил свою печать.
- Прошу.
Иван взял листки и бегло просмотрел их. Нашел текст и стал читать. Но буквально после нескольких строчек беспомощно поднял глаза на врача:
- Владимир Михайлович, но тут таким языком написано, что неспециалисту вроде меня не понять толком...
Хромов с интересом взглянул на Ивана.
- Ну, я же вчера говорил, что всё это совсем непросто, Иван... э-э...
- Александрович. Можно просто Иван.
- Хорошо. Так вот, Иван. Суть этой бумаги в том, что остаточные следы нейроактивности могут свидетельствовать о том, что в последние минуты жизни мозг Торопова активно обрабатывал визуальную информацию.
- Почему "могут свидетельствовать"?
- Да потому что эта констатация очень условна. Сами посудите, можем ли мы что-то уверенно утверждать, если томограмма, так уж вышло, снята только через двое суток после смерти?
- То есть...
- Вот если бы мы сняли томограмму через несколько минут после смерти и сравнили её с другими томограммами Торопова, прижизненными, то тогда можно было бы намного увереннее говорить о задействованных участках мозга и, соответственно, сузить круг наших предположений. А так... Что имеем, то и имеем.
Расстроенный детектив повертел листки в руках:
- Я-то думал. А теперь и не знаю - нужна мне томограмма или нет.
- Иван, я выполнил вашу просьбу. Больше мне сказать нечего.
- Хорошо, Владимир Михайлович. В любом случае спасибо вам за помощь. Но не обессудьте, если я вас позже потревожу. Вот вам моя визитка. До свидания.
Иван встал, пожал руку доктору, вышел и прикрыл за собой дверь. В руках он продолжал держать почти ненужные теперь листки томограммы Торопова.
"Вот, пожалуй, мы и приблизились к той черте, когда надо себе признаться, что никаких новых фактов, подтверждающих опасения вдовы насчёт причины смерти критика нет и, скорее всего, не предвидится. Похоже, что можно ставить точку. Или нет?" - терзался сомнениями Иван.